Леонид Сандалов - После перелома

13 июля войска 2-го Прибалтийского подошли к тыловому оборонительному рубежу противника «Рейер», который проходил по линии Опочка, Себеж, Дрисса. Этот рубеж подготавливался и оборудовался в течение длительного времени и представлял собой солидную систему инженерных сооружений. Не было сомнений и в том, что фашистские войска имели там достаточно огневых средств и были подготовлены к упорной обороне.

Одним из крупных узлов сопротивления на рубеже обороны «Рейер» был город Опочка, опоясанный широкой сетью траншей и противотанковым рвом. Бронированные и бетонированные огневые точки, укрытые в окопах танки значительно усиливали оборону подступов к городу. В этот день левофланговая 4-я ударная армия внезапным мощным ударом прорвала рубеж «Рейер», овладела в ожесточенном бою городом Дрисса и повела наступление на станцию Бигосово. А на правом фланге фронта, на стыке с 3-м Прибалтийским, нами были освобождены районный центр Псковской области Пушкинские Горы и село Михайловское. До сих пор жалею, что у меня не нашлось тогда времени посетить эти дорогие для каждого русского человека места. Поклониться праху великого поэта ездил член Военного совета В. Н. Богаткин, который любил литературу, хорошо знал ее.

Вернулся Богаткин очень взволнованным. С возмущением рассказывал о дикости и вандализме оккупантов, надругавшихся над местами, которые являются святыней для каждого цивилизованного человека.

— От дома-музея осталась лишь груда развалин. Домик Арины Родионовны разобрали на постройку укреплений. Святогорский монастырь взорвали. — Сообщая это, Богаткин возбужденно ходил по комнате. — Заминировали и могильный холм Пушкина, но наши части успели, не дали взорвать... Когда я был там, приезжали бойцы. Они долго стояли молча... Один пожилой солдат, помяв в руках пилотку, негромко проговорил: «Вот скоты! Даже такую святыню не пощадили». Вместе со мной ездила фотокорреспондент «Огонька» Галина Захаровна Санько. Она сделала там фотографии для журнала и нашей фронтовой газеты...

* * *

Войска безостановочно шли дальше.

Южнее Пушкинских Гор из Духново на Опочку наступала 29-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора А. Т. Стученко. В боях за Духново гвардейцы разбили 42-й пехотный полк противника и захватили большие трофеи. Здесь особенно отличился 93-й гвардейский стрелковый полк подполковника С. В. Фролова.

Первым в населенный пункт ворвался батальон двадцатилетнего майора И. М. Третьяка [3] Иван Моисеевич Третьяк сейчас видный военачальник, генерал армии. . Взвод во главе с сержантом Б. Басановым застал врасплох вражеский полковой штаб. Бойцы пробрались к дому, где он размещался, и окружили здание. У входа в него стоял грузовик с работающим мотором. Сидевший за рулем шофер, ничего не подозревая, курил сигарету. Бойцы набросились на него, зажали ему рот и выволокли из кабины. Рядовой Воронов встал у окна с гранатой и автоматом. Несколько человек в напряжении застыли у порога. Кто-то рванул дверь.

«Хенде хох!» — раздался повелительный голос командира отделения Авдеева, ворвавшегося в помещение. Находившиеся там офицеры пытались оказать сопротивление. Тогда Авдеев дал по ним длинную очередь. Зазвенело стекло. Помещение заволокло дымом. Толстый лысоватый полковник решил воспользоваться этим. Он с завидной резвостью выпрыгнул в окно. Отстреливаясь из пистолета, немец подался в сторону леса. Рядовой Воронов не дал ему уйти далеко. Меткая очередь настигла фашиста, который оказался командиром 43-го пехотного полка.

За отвагу, проявленную в этом бою, многие бойцы подразделения Басанова были отмечены правительственными наградами. А сам сержант Батор Басанов был удостоен звания Героя Советского Союза.

Как я говорил выше, город Опочку противник сильно укрепил. С утра 14 июля 15-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора Н. Г. Хоруженко вынужден был прекратить атаки. Бомбардировщики 15-й воздушной армии нанесли по обороне врага мощный удар. Лишь после этого нашим частям удалось ворваться в город. Гитлеровцы перешли речку и укрылись за высоким земляным валом. Оттуда хорошо просматривались все улицы. Из-за старинного крепостного сооружения неприятель засыпал гвардейцев снарядами и минами, а потом предпринял контратаку. Наших воинов удивило, что вражеские солдаты на бегу что-то бесновато и громко кричали. Из опроса пленных мы потом узнали, что перед боем их для храбрости напоили шнапсом. Но и это не помогло. Попытка фашистов восстановить положение провалилась. Их пехотный полк был наголову разбит, а один из батальонов, прижатый к реке Великая, целиком пленен.

Во второй половине 15 июля ударом с трех сторон разрушенный и сожженный фашистскими варварами город Опочка был полностью очищен от врага.

...Вечером к нам на КП зашел начальник политуправления фронта генерал-майор Афанасий Петрович Пигурнов. Ни на кого не глядя, он присел на табурет, расстегнул ворот гимнастерки, хмуро сказал:

— Ездил по городу. Понатворили здесь нацисты. Глубокую зарубку оставили по себе...

И он поведал нам историю, может быть и не самую трагическую из тех, что случались в те годы, но страшную. Я хорошо ее запомнил.

...Бои уже гремели где-то недалеко от Опочки. Жители города целыми семьями направлялись в лес, спасаясь от угона в фашистское рабство. Покинули родные очаги и Тимофеевы, Петровы, Кузьмин. Они вышли под вечер, когда бой завязался уже на окраине Опочки. Ночь застала беженцев у кладбищенской ограды, вдоль которой чернели окопы. В них горожане решили отсидеться до рассвета в надежде, что к утру фашисты будут выбиты из города.

Среди ночи совсем близко послышались шаги и резкие, чужие голоса. Потом над замершими людьми появились силуэты солдат в касках. По дну укрытия скользнул луч карманного фонаря, послышалась команда, из которой понятным было только одно слово: «Шнелль!» Когда все, кто был в окопах, вылезли наверх, один из гитлеровцев спрыгнул в яму и принялся перетряхивать пожитки. Он рылся долго, но ничего подходящего для себя не нашел. Тогда, сердито сопя, фашист стал медленно обходить женщин и испуганно прижавшихся к ним детей, трясущихся от страха старух. Приблизившись к Степану Кузьмину, он неожиданно выстрелил ему в спину. Другой солдат на глазах у матери убил Анатолия Петрова. Женщина кинулась к немцу, схватила его за руку, но тот отбросил ее ударом сапога и еще раз выстрелил в лежащего Анатолия.

Оккупанты спешили удрать. Видимо, только поэтому они не расправились с остальными.

— Я видел мать Петрова, — взволнованно проговорил А. П. Пигурнов. — Она и сейчас у меня перед глазами. На лице скорбь... ненависть... Мы опубликуем эту историю во фронтовой газете. Пусть каждый боец знает о ней. Пусть в нем еще сильнее горит справедливый огонь ненависти к врагу...