Рон Черноу - Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Младшему нужен был человек, который помог бы ему освободиться от удушающей скромности воспитания, и такой фигурой стала Эбби Олдрич. Это была уверенная в себе девушка, которая не нуждалась в его деньгах и которую не приводило в трепет его имя. Что-то в социальной неприспособленности Младшего взывало к материнским инстинктам этой утонченной молодой леди с грациозными манерами и прямой осанкой дочери сенатора. Она росла в семье из восьми детей, часто выступала в роли хозяйки на приемах ее отца в Вашингтоне и была знакома со всеми, от генерала Эмброуза Бернсайда и Уильяма Мак-Кинли и до вдовы Кастера. Высокая, пышная и немного грузная, она была скорее привлекательной, чем симпатичной. Ей нравилось носить эксцентричные шляпы с широкими полями, символ ее любви к вечеринкам. Казалось, она давала Младшему веру в себя, которую не смогли привить его родители. Об их встрече на втором курсе он сказал: «Она обращалась ко мне так, будто я умею все на свете, и ее уверенность принесла мне много пользы» 17. Благодаря Эбби Младший совершил поразительное открытие, то что от него искусно скрывали: от жизни можно получать удовольствие.

По материнской линии Эбби происходила от старого рода из Новой Англии и от старейшины Уильяма Брюстера, пассажира легендарного корабля «Мэйфлауэр». Сенатор Олдрич, хотя и был сыном фабричного рабочего, имел в числе предков Роджера Уильямса, основателя колонии Род-Айленд. Высокий и мужественный, с густыми усами и бакенбардами, хладнокровный сенатор Олдрич выбился из бедности, но так и не потерял страха перед ней. В 1881 году его избрали в Сенат США, и он держал свое место следующие тридцать лет, став председателем Комитета Сената по финансам. Убежденный протекционист и преданный слуга трестов, он воспользовался государственным постом и свил себе теплое гнездышко. При помощи займа в пятьмиллионов долларов от «Америкен шугар рефайнинг компани» – так называемого сахарного треста – он вложил в четыре трамвайных компании в Провиденсе, одновременно выступая от имени железной дороги «Нью-Хейвен». Сенатор Олдрич превратил служение обществу в такое плодотворное предприятие, что к моменту смерти скопил шестнадцать миллионов долларов. Как будто он был магнатом, а не государственным служащим, он построил девяностодевятикомнатный шато в Уорик-Нек у залива Наррагансетт и плавал на яхте в двести футов (ок. 60 м), оборудованной восемью каютами и с командой из двадцати семи человек. Он не гнулся под грузом многих бранных слов, наиболее примечательны сказанные Линкольном Стеффенсом, который назвал его в «Мак-Клюрз мэгэзин» «политическим боссом Соединенных Штатов, невидимой властью, генеральным менеджером США» 18. Сенатор Олдрич, слишком хорошо устроившийся, чтобы беспокоиться о журналистских шпильках, придерживался политики «ничего не отрицай, ничего не объясняй» 19.

Эбби выросла в оживленной атмосфере балов, вечеринок и пьес. Олдрич, противник религиозной строгости, баловал детей подарками и редко наказывал их. В особняке Олдрича на Беневолент-стрит, 110, в Провиденсе, сенатор любил играть с Эбби в бридж и даже в покер. (Позже Младший тихо сидел рядом с книгой и не присоединялся к игре, не в состоянии преодолеть это табу.) Сенатор самостоятельно воспитал прекрасный вкус к книгам и искусству, у него была прекрасная библиотека древних книг, он посещал аукционы мебели, ковров и искусства и так хорошо выучил Эбби в европейских музеях, что она знала их картины наизусть. Подростком она погружалась в романы Диккенса, Троллопа, Готорна, Джейн Остин и Джордж Элиот.

Роман Младшего с Эбби разворачивался в водовороте танцев в колледже, футбольных игр, катаний на велосипеде тандемом и путешествий на каноэ, а также церковных служб по воскресеньям. Когда они гуляли, Младший клал в карман хрустящее печенье, а Эбби доставала и угощалась. Как сказал Младшей: «Она была такой веселой и молодой и так влюблена во все» 20. На третьем курсе, к весне, Младший стал регулярным посетителем Беневолент-стрит. Однажды в воскресенье он вскользь упомянул сенатору о своих планах отправиться летом в круиз по норвежским фьордам с сестрой Алтой. Сенатору, вероятно, нравилась мысль о том, что Эбби выйдет замуж за молодого Рокфеллера, так как несколько недель спустя он купил билеты для себя, жены и двух дочерей на тот же корабль, и во время круиза они ужинали вместе. Вернувшись в Провиденс осенью, Младший встречался с Эбби так часто, что люди начали обсуждать, когда они поженятся. Но Младший подходил к вопросу с тем же самоанализом и нервной энергией, как и в случае любого крупного решения, и он четыре года провел в мучительных сомнениях и самокопании. Вероятно, всем в Провиденсе было очевидно, что он когда-то женится на Эбби, кроме него самого.

Разумеется, из-за размеров предполагаемого наследства выбор жены становился крайне важным решением. Младший идеализировал отца, но при этом столкнулся с растущим шквалом критики против него. Эбби казалась специально создана, чтобы помочь ему с этим затруднительным положением, так как они оба были детьми изгнанников общества. Младший, вероятно, восхищался ее способностью быть верной дочерью скандального человека и при этом придерживаться собственных либеральных взглядов. Она жила так, что не предавала ни отца, ни себя, а следовательно, показала дорогу и Младшему.

К моменту окончания колледжа Младший все еще поклонялся Старшему, как герою. Славный образ отца для него был неразрывно связан с заниженным мнением о себе. На двадцать первый день рождения сына Старший отправил ему двадцать один доллар с нежной запиской. «Мы несказанно благодарны за надежды, которые ты подаешь, и за уверенность, которую твоя жизнь вносит в нас, и не только в нас, но и во всех твоих друзей и знакомых, и это ценнее всех земных владений». Младший ответил ему: «Люди говорят о том, что дети лучше отцов, но, если я смогу стать вполовину таким щедрым, таким бескорыстным, таким благожелательно любящим по отношению к моим товарищам, как ты, я буду думать, что моя жизнь не была напрасной» 21. При размышлениях об обязанностях, которые ждали его после колледжа, ощущение неадекватности у Младшего только усиливалось. Вскоре после выпуска его пригласили вступить в правление Американского баптистского миссионерского общества. Спрашивая совета отца, Младший объяснил, что «после этого года моими первыми и обязанностью, и удовольствием будет помочь тебе в любом качестве или должности, какие ты сочтешь подходящими» 22. Он никогда не сомневался в своем решении подчинить свою жизнь жизни отца.

По мере приближения выпуска, Младший начал тосковать, что заканчиваются годы в Брауне и расслабленные дружеские отношения, которые он мог себе там позволить. Вскоре он попадет в луч света общественного внимания, который будет ярко гореть всю его оставшуюся жизнь. Когда он думал, что пойдет по стопам отца, храбрость оставляла его, и вскоре после выпуска он сказал матери: «Я почти не чувствую уверенности, что способен занять место, предназначенное мне, но знаю, что не боюсь работать и делать все, что потребуется от меня, и с Божьей помощью сделаю, что смогу» 23. «Будущее освещают возможности служения Богу и человеку, – написала Сетти в ответ. – Пусть Дух Святой наполнит все твое существо и направит тебя к истине» 24. Давая ему такой возвышенный взгляд на жизнь, поощряя видеть себя доблестным солдатом Христа, она могла непреднамеренно обострить его тревоги. Возвышенные надежды, казалось, почти не оставляют места для простой человеческой ошибки. Отец тем временем оставался непроницаем касательно предстоящей роли Младшего на Бродвей, 26, что, вероятно, только усиливало ужас последнего перед неизвестностью.