Рон Черноу - Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Добрым приятелем Рокфеллера был доктор Гамильтон Ф. Биггар. Они встретились в 1870-х годах в ранние дни на Юклид-авеню, когда Рокфеллер, играя в жмурки с детьми, носился как сумасшедший по гостиной и задел дверной косяк; доктор Биггар пришел зашить рану и остался в семье. Биггар родился в Канаде, после Гражданской войны переехал в Кливленд и стал ведущей фигурой в приобретающей популярность гомеопатической медицине. Он поднялся до профессора анатомии и клинической хирургии в местном колледже гомеопатического госпиталя и в числе его пациентов были Уильям Мак-Кинли и Марк Ханна. Гомеопатия, основанная немецким врачом Самуэлем Ганеманом (1755–1843) и преобладающая в Америке XIX века, лечила заболевания с помощью ничтожного количества веществ, которые в крупных дозах вызывали болезнь. По просьбе Биггара Рокфеллер служил вице-президентом и попечителем колледжа гомеопатического госпиталя, предоставляя деньги на землю, здание и обучение. Это был поразительный парадокс – филантроп, который создаст Рокфеллеровский институт медицинских исследований и сделает больше, чем кто-либо, для развития научной медицины в ХХ веке, испытывал эмоциональную привязанность к традиционным лекарствам. Рокфеллер иногда курил листья коровяка в глиняной трубке, для излечения проблем с дыханием и навсегда сохранил некоторое подозрение к врачам медицины. «Доктор пришел ко мне сегодня, – однажды рассказывал он сыну. – Он не давал мне лекарство, какое я хотел, а я не брал лекарство, какое он прописал, но мы мило побеседовали» 28.

Грузный, высокий, с круглым лицом, питавший слабость к котелкам и цепочкам для часов, доктор Биггар разделял любовь Рокфеллера к байкам и язвительным остротам, и они получали удовольствие от добродушных подкалываний друг друга. Так как Биггар одевался более франтовато, чем его богатый друг, в их совместных поездках многие люди думали, что «титан» именно он. Больше, чем кто-либо, доктор Биггар вызывал дружелюбие Рокфеллера, что видно по его описанию Рокфеллера: «У него тонкое чувство юмора, он любит пошутить, моментально дает остроумные ответы, интересный собеседник и благодарный слушатель» 29.

Доктора Биггара любили не все. На некоторых, как официальный врач Рокфеллера, выдающий медицинские сводки прессе, он производил впечатление напыщенного и корыстного. Были врачи, считавшие его шарлатаном с умелым подходом к больному. Одним таким сомневающимся был президент Гарварда Чарльз Элиот, который как-то сказал Фредерику Гейтсу, что большинство докторов Гарварда считают Биггара ни на что не годным. По словам Элиота, в 1901 году у Биггара был срыв, и Рокфеллер оплатил ему путешествие в Европу, чтобы восстановиться. Пока того не было, у Рокфеллера возобновился приступ гидроцеле, скопление серозной жидкости, которое Биггар объявил неизлечимым. Рокфеллер вызвал доктора из Гарвардской медицинской школы, «который не только быстро избавил его от болей, но за месяц вылечил, что, как сказали господину Рокфеллеру, невозможно», – рассказывал Элиот Гейтсу девять лет спустя 30. После этого Рокфеллер консультировался и с другими врачами, особенно с пожилым немцем по имени доктор Генри Н. Мюллер, но Биггар был часто рядом с ним и имел продолжительное влияние на его взгляды.

К началу 1900-х годов доктор Биггар часто пророчествовал в прессе, что Рокфеллер доживет до ста лет (чем, без сомнения, завоевал симпатии патрона), и он стал таким ревностным ходатаем за принципы здоровья Рокфеллера, что было сложно сказать, где заканчивается Биггар и где начинается Рокфеллер. В 1907 году Биггар назвал свои простые и понятные правила долголетия: «В пятьдесят американскому коммерсанту следует меньше беспокоиться, воздерживаться от спиртных напитков и табака и сделать игру «Бог – на свежем воздухе» главной целью в жизни» 31. Со временем Биггар добавил совет вставать из-за стола немного голодным, а Рокфеллер подчеркнул девять часов сна ежедневно, включая долгую сиесту после обеда.

Есть основания полагать, что Рокфеллер испытывал ужас перед смертью более обычного. Годы спустя, он играл в гольф двумя парами в Ормонд-Бич, штат Флорида, и один партнер, некий господин Харви, решил, что у него приступ несварения. Рокфеллер взял его за руку и сказал несколько успокаивающих слов, затем Харви упал на землю с сердечным приступом. Вызвали врачей, Харви занесли в дом, и полчаса спустя он умер. Рокфеллер, поначалу столь участливый, без церемоний покинул место действия. Как вспоминал другой партнер по гольфу: «Господин Рокфеллер отвернулся, быстро пошел к машине и уехал. Мне всегда казалось, что он не хочет становиться свидетелем смерти» 32. Нигде в своих обширных записях он даже намеком темы смерти не касается.

Казалось, Рокфеллер верит, если следовать определенным правилам, смерть будет обходить человека стороной. Крайне разборчивый в диете, отдыхе и упражнениях, он сократил все до рутины и ежедневно следовал одному расписанию, вынуждая окружающих подчиняться его графику. В письме сыну Рокфеллер приписывал свое долгожительство готовности отказаться от требований общества. «Я объясняю мое хорошее состояние почти безрассудной свободой при выборе своих действий и жестким следованием правилам, так я получаю значительное количество отдыха, и тишины, и досуга, и это окупается сторицей каждый день» 33.

Часть его несгибаемого плана по достижению ста лет заключалась в том, чтобы идти по жизни спокойно и неторопливо. Он рассчитывал и берег свои силы и гордился ненормально слабым пульсом: «Это указывает на способность удерживать и сохранять равновесие» 34. В ранние годы он боролся с укрощением характера и очищением ума от мелких раздражений; теперь у него было медицинское объяснение очистки системы от бурных эмоций, особенно гнева. «Это производит в крови много токсинов, они отравляют систему гневающегося человека. Он утомляется и становится менее эффективным, не говоря уже о том, что стареет и изнашивается раньше времени» 35. Беспокойства также следовало избегать. «Я уверен, что беспокойство вызывает больше нагрузки на нервы, чем тяжелый труд» 36. Этот взгляд еще больше поощрял его избегать спонтанных, потенциально конфликтных встреч с людьми.

Рокфеллер был неравнодушен к массажу и другим видам манипуляций с телом. В начале 1900-х годов он стал страстным поклонником остеопатии, которая пытается восстановить структурную целостность тела через манипуляции со скелетом и мышцами, и уговорил Сетти и Лют пройти процедуры. В восторженном всплеске эмоций в 1905 году он рассказывал сыну, что, пока находился в Форест-Хилл, остеопатия принесла ему большую пользу, и он «более благодарен, чем я могу сказать тебе за мое хорошее здоровье, которое позволяет мне выполнить в два или три раза больше работы, как утверждает миссис Таттл [его телеграфистка], чем я выполнял, когда она приезжала сюда раньше. Остеопатия! Остеопатия! Остеопатия!» 37Когда сторонники более продвинутой медицины – которую развивала, по иронии судьбы, филантропия Рокфеллера – попытались провести законодательство против остеопатов, Рокфеллер поспешил на защиту. «Я верю в остеопатию, – диктовал он секретарю, – и если кто-то из наших людей на Бродвей, 26, может сказать или сделать что-то в помощь остеопатам в это время, я буду благодарен» 38. При посещении остеопата родилась одна из самых известных шуток Рокфеллера. Остеопат хрустнул его позвонками, и Рокфеллер сказал усмехнувшись: «Слышите это, доктор. Они говорят, что я владею всей нефтью в стране, а у меня недостаточно даже для смазки собственных суставов» 39.