Рон Черноу - Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

К 1900 году Рокфеллер приобрел еще тысячу шестьсот акров, и в итоге поместье Покантико-Хиллс расширилось до трех тысяч акров (ок. 1215 га), сквозь которые вились десятки миль дорожек и огражденных тропинок. Рокфеллер выносил расточительность до тех пор, пока стиль был строгим и не кричал о его богатстве слишком громко. Он избегал кричащих резиденций и не имел желания производить впечатление на других людей. Если чего он страстно и желал, так это уединения. В какой-то момент Рокфеллер решил, что ему нужно приобрести небольшой участок в углу, которым владел Томас Бердсалл. Он предложил прекрасную цену и сказал, что купил бы и близлежащую полоску земли, на которую Бердсалл мог бы перенести свой дом. Бердсалл отказался, и Рокфеллер приказал управляющему окружить проблемную собственность высочайшими кедровыми деревьями, какие тот сможет найти, погрузив дом в вечный полумрак. Бердсалл уступил.

Почти сразу, только подхватив лихорадку гольфа в 1899 году, Рокфеллер сделал четыре лунки в Покантико. «Мама и отец без ума от гольфа, – писал Младший близкому другу по колледжу в 1900 году. – Отец играет от четырех до шести часов в день, и мама несколько часов» 17. Уильям Такер, тренер по гольфу из близлежащего Ардсли, регулярно занимался с Рокфеллером. К 1901 году титан нанял архитектора гольф-полей, Уильяма Данна, создать поле на двенадцать лунок, и ему спроектировали поле из девяти лунок для Форест-Хилл. Храбро стараясь угодить отцу, Младший брал уроки в течение года, но он не был создан для состязаний и предпочитал более уединенное удовольствие верховой езды.

В какой-то момент Рокфеллер решил, что должен играть в гольф в Покантико ежедневно. В начале декабря 1904 года в округе Вестчестер выпало четыре дюйма (ок. 10 см) снега, и Элайе Джонсону позвонил Рокфеллер, приглашая поиграть двумя парами. Ошеломленный Джонсон возразил, что они не могут играть в снегу, Рокфеллер ответил: «Просто приезжайте и посмотрите». Пока они разговаривали, бригада рабочих с лошадьми и снеговыми плугами усердно разгребали снег с пяти фервеев и гринов; наутро Джонсон обнаружил переливающееся зеленое поле, выхваченное из зимнего пейзажа. «У нас не было игры лучше», – сказал Джонсон 18. Рокфеллер играл при любой погоде. «Вчера утром я играл, когда термометр в тени показывал 20 по фаренгейту (6 °C), – хвалился он племяннице в 1904 году. – Было и правда холодно на этих холмах Покантико, но полезно для моего здоровья» 19. Чтобы партнерам было теплее, он раздавал бумажные жилеты, они стали фирменным подарком.

Гольф стал его величайшей слабостью. Постоянной бригаде в Покантико было поручено держать лужайки очищенными, и рабочие часто выходили рано утром, вытирая росу с травы специальными косилками, валиками и бамбуковыми шестами. Бухгалтерская книга начала 1906 годов показывает, что Рокфеллер потратил пятьсот двадцать пять двести одиннадцать долларов и сорок семь центов личных средств за предыдущий год, выделив головокружительную сумму двадцать семь тысяч пятьсот тридцать семь долларов и восемьдесят центов – или четыреста пятьдесят тысяч в долларах 1996 года – на гольф 20.

Другой богатый человек мог бы перебраться к себе в поместье и отдыхать, но для Рокфеллера значительная часть очарования лежала в строительстве и тяжелом труде. Сначала он заказал фирме Фредерика Лоу Олмстеда, которая проектировала Центральный парк и многие другие парки, сделать ландшафт в Покантико. Затем сам взялся за работу, оставив внешним фирмам роль советников и построив наблюдательную башню, чтобы с ее помощью заложить сады. Рокфеллер имел талант к ландшафтному дизайну и с удовольствием пересаживал деревья высотой до девяноста футов (ок. 27 м). К 1920-м годам в Покантико располагались одни из крупнейших в мире питомников, где он высаживал до десяти тысяч молодых деревьев и иногда продавал с прибылью.

Рокфеллер опроверг обобщение Торстейна Веблена, что богатые люди обладают «инстинктивным отвращением к вульгарным формам труда», так как всегда верил в достоинства ручного труда 21. Вместе с сыном он заложил сложные маршруты и оформил потрясающие виды, самостоятельно руководя рабочими. «Сколько миль дорог провел я в то время собственноручно, – размышлял он, – не умею сказать даже приблизительно, но работал довольно основательно и за отметкою дорог задерживался иной раз так поздно, что уже темнота мешала дальнейшей работе, порою не видны были даже отметочные столбики и флажки» 22. Он приобрел такой навык, что строил дороги без инженера. «Я думаю передвинуть этот холмик, – говорил он, быстро оценивая объем материала. – На скорую руку я бы сказал, что здесь около шестисот пятидесяти тысяч кубических футов (198 120 м 3) почвы» 23.

Дома Рокфеллер, как и в «Стандард Ойл», по-отечески относился к подчиненным. Среди его трехсот рабочих, в основном негров и итальянцев, он запретил сквернословие и даже пытался купить и закрыть единственную таверну в Тарритауне. Хотя он был требовательным и не платил высокие зарплаты, он никогда не кричал на подчиненных и разговаривал с ними терпеливо и внимательно, иногда приглашая посидеть у костра и поговорить.

Увлеченность Рокфеллера поместьями, возможно, произошла из его страха перед широкой публикой и предпочтением защищенной домашней атмосферы. Как отметил один из первых биографов: «Повсеместно проклинаемый, истощенный физически и нервно, он был вынужден почти три десятилетия назад скрыться за каменными стенами, оградами с колючей проволокой, железными воротами» 24. Он предпочитал общаться на домашней территории, где гостям приходилось подчиняться его правилам и его графику. Его также беспокоили террористические акты. В начале 1892 года Джордж Роджерс сказал Сетти, что только что получил письмо, подписанное «Правосудие или Уничтожение», с предупреждением об отправке запакованной бомбы 25. Такие угрозы представляли дилемму для Рокфеллера, так как он хотел держать земли открытыми для посещений. Наконец, он решил защитить себя, имея надежное частное ядро из четырехсот – пятисот акров (ок. 160–200 га), с домами семьи и полем для гольфа, окруженное заборами и под охраной. Людям разрешалось гулять по оставшейся части поместья при условии, что они без машин. Десятилетиями Покантико являлся раем для пеших туристов и всадников, делая земли Рокфеллера и эксклюзивными, и демократичными.

Отойдя от дел, Рокфеллер подчинил многие вещи преобладающей цели долголетия. «Я надеюсь, ты хорошо заботишься о своем здоровье, – сказал он однажды Младшему. – Это религиозный долг, и ты совершишь столь много для мира, если будешь здоровым и сильным» 26. Его баптистский отказ от табака и алкоголя сделал его естественным сторонником умеренного образа жизни, он был уверен, что добродетельные привычки целебны. «У меня прекрасное здоровье, – говорил он в поздние годы. – Какая компенсация за отсутствие театров, клубов, ужинов, разгулов, которые разрушили здоровье многих моих знакомых долгие-долгие годы назад… Я довольствовался холодной водой и горячим молоком и с удовольствием спал. Какая жалость, что такие простые радости недоступны многим людям!» 27