Рон Черноу - Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Начиная с 1911 года дом пережил еще два года обновлений и превратился в прекрасный образец американского ренессанса, модный стиль, говорящий об уверенности быстро растущего промышленного класса. Дом узкий, но вытянутый, возвышался на четыре этажа над землей, и два этажа уходили вниз в склон. Исчез полный спален третий этаж, его заменила мансардная крыша. Превратив деревянную веранду в каменную лоджию, дом на сорок комнат приобрел новое достоинство и величие. Хотя его нельзя назвать абсолютно скромным, Кайкат выглядел чинно и строго и свидетельствовал о простоте владельца. Он совершенно не соответствовал тому, что мог бы позволить себе Рокфеллер или что могли бы построить другие гордящиеся собой магнаты.

К радости Старшего, перепланировка повлекла за собой сложные инженерные проблемы. Чтобы удлинить подход к дому, сотни погонщиков завозили тысячи телег грунта, потребовалось соорудить огромную подпорную стену. Чтобы подвозить припасы, не беспокоя обитателей, для грузовиков был вырыт подземный туннель, и Старшему доставляло удовольствие смотреть, как экскаваторы прорезают дыру в склоне холма. Строительство воодушевляло его, как будто он был маленьким мальчиком, получившим новые игрушечные машинки. Переделка Кайката продолжалась до октября 1913 года, и через два года Джон и Сетти наконец вернулись в дом. К этому моменту Сетти была очень больна, и жить ей оставалось недолго.

Когда Кайкат был завершен, Рокфеллер уделил внимание освобождению земель от беспокоящих его элементов. Ряд домов, оказавшихся на территории Рокфеллера, подняли и переставили в ближайшую деревню. Когда Рокфеллер докупил земли, его все больше стала беспокоить Патнамская ветка Нью-Йоркской Центральной железной дороги, прорезавшая полосу посередине его поместья. Он ненавидел сезонных рабочих и охотников, пользующихся правом прохода, не говоря уже о пепле, который оседал на его поле для гольфа от сжигающих уголь локомотивов. В 1929 году Рокфеллер решил изменить маршрут поезда и заплатил около семисот тысяч долларов, чтобы выкупить целиком деревню Ист-Вью с ее сорока шестью домами; он снес все дома и подарил землю для новых путей в пяти милях (ок. 8 км) восточнее. Убирая еще одного незваного гостя, Младший выкупил триста акров (ок. 120 га) земли у Нормал-колледжа Св. Иосифа и обязался оплатить стоимость его перенесения на другое место и строительства новой территории.

В момент расцвета поместье Покантико было самостоятельным миром с семьдесятью пятью домами и семидесятью милями (ок. 113 км) дорог. Рокфеллер, всегда дорабатывающий свои владения, держал сотни мужчин, занятых передвижением деревьев и холмов, чтобы открывались новые виды. В поместье располагалась рабочая ферма значительных размеров, снабжавшая семью необходимыми продуктами. Рокфеллер так пристрастился к продуктам Покантико и минеральной воде, что их отправляли ему, куда бы он ни поехал.

Поместье Покантико-Хиллс было изумительным укрытием, но у царственных железных ворот группка газетчиков, требующих ответа, всегда напоминала его владельцу о враждебности народа. Хор обвинений со временем стал только громче. Ко второму сроку Тедди Рузвельта Рокфеллер и «Стандард Ойл» уже не могли безнаказанно отмахиваться от федерального правительства и правительства штатов, как раньше. Момент расплаты близился.

Близились президентские выборы 1904 года, руководители «Стандард Ойл» знали, что Тедди Рузвельт все еще расстроен их попыткой не пропустить новое Бюро корпораций и что нефтяной трест стоит первым в списке злых трестов, которые следует регулировать на федеральном уровне. Так как идея поддержать оппонента Рузвельта демократа Алтона Б. Паркера для Арчболда и его соратников была немыслима, они решили засыпать президента деньгами, в частности, вложение Генри Х. Роджерса составляло сто тысяч долларов. Другие коммерсанты, опасавшиеся кнута федерального регулирования – в том числе Эдвард Г. Гарриман, Генри Клэй Фрик и Джеймс Стиллман – также платили дань Рузвельту, провоцируя обвинения демократов, что президенту дают взятки те самые компании, которые он клялся контролировать. Однажды в октябре 1904 года генеральный прокурор Филандер Нокс зашел в кабинет Рузвельта и услышал, как президент диктует письмо с распоряжением вернуть деньги «Стандард Ойл». «Но господин президент, деньги потрачены, – возразил Нокс. – Они не смогут их вернуть – у них их нет». «Что ж, – ответил Рузвельт, – письмо все равно будет красиво смотреться в качестве официальной версии» 1.

Когда в ноябре Рузвельт победил с впечатляющим отрывом, Рокфеллер отправил ему телеграмму: «Поздравляю вас от всей души с великим результатом вчерашних выборов» 2. В зале заседаний «Стандард» вложение в кампанию Рузвельта вскоре признали их худшей инвестицией. Арчболд простонал: «С темнейшей Абиссинией никогда не обращались так, как администрация с нами после выборов господина Рузвельта в 1904 году» 3. Или, как сформулировал это Генри К. Фрик более кратко: «Мы купили сукина сына, но он не собирался быть купленным» 4. Тем не менее иерархи «Стандард Ойл» сохраняли полную уверенность, что в любом состязании за превосходство с федеральным правительством, они неизбежно восторжествуют.

Перед выборами Бюро корпораций во главе с Джеймсом Р. Гарфилдом начало собирать данные о «Стандард Ойл». Гарфилд, сын бывшего президента и активный представитель республиканцев в Огайо, дружил с некоторыми юристами «Стандард Ойл», и поначалу расследование проходило достаточно мирно. Затем, в феврале 1905 года Палата представителей единогласно одобрила антимонопольное расследование по «Стандард Ойл» как следствие нефтяного бума в Канзасе. Повторяя драму, когда-то сыгранную в западной Пенсильвании, независимые добытчики и переработчики нефти протестовали, что «Стандард Ойл» владеет трубами штата, а также обвинили компанию в заговоре с железными дорогами. Страсти подогрели и статьи Иды Тарбелл, и ее эффектная поездка по нефтяным месторождениям. Неожиданно уполномоченный Гарфилд вызвал Арчболда и Роджерса на допрос о действиях «Стандард» в штате. Когда он затронул тонкий предмет скидок – горячая тема, с которой началось столько битв в истории нефти, – их отношения резко ухудшились. Новое поколение независимых добытчиков нефти в Канзасе, Иллинойсе, Оклахоме, Техасе и Калифорнии станет движущей силой антимонопольного напора против «Стандард».

При Тедди Рузвельте угасающий закон Шермана вдруг ожил, а серия Тарбелл практически гарантировала, что, если правительство сделает пробный шаг в борьбе с трестами, «Стандард Ойл» станет центральной мишенью. Тарбелл считала ее оптимальным выбором, потому что это был «материнский трест и наиболее близкий к монополии» 5. Трест производил известный предмет потребления, затрагивал почти каждого и имел обширную историю слушаний и исков для ознакомления. В начале 1900-х годов нефть получила множество новых вариантов применения, и сохранение господства в этой сфере одной организации более не казалось приемлемым.