Рон Черноу - Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Несмотря на жутковатую схожесть с мумией, Рокфеллер все еще просчитывал мир наперед, его глаза внимательно оценивали вновь прибывших. Он старался изгнать мрачные мысли и впускать только радость и праведную благодарность за щедрость бога. В чем-то одинокий и подверженный редким приступам депрессии, он приходил в себя и становился более оживленным, чем ранее. Во время гольфа и за едой его обычно окружали шесть или восемь человек, и он собирал компанию более молодых людей, особенно молодых женщин. В свой восемьдесят шестой день рождения он написал следующие строки: Меня рано научили работать и играть, / Моя жизнь была долгим счастливым праздником, / Полным работы и полным игры – / Я постепенно отбросил беспокойства – / И Бог был добр ко мне каждый день 7.

Меняющийся Рокфеллер в течение жизни постоянно воссоздавал себя, при этом придерживаясь определенных ключевых принципов. Как написал Г. Дж. Уэллс: «Он, очевидно, шел и ввысь и вширь на каждом этапе своей карьеры» 8. Вероятно, самая поразительная трансформация произошла в его поведении с женщинами, когда он отбросил старые викторианские запреты. Освободившись от сдерживающего влияния Сетти, Рокфеллер определенно стал игрив. Старый коллега Уильям Т. Шеппард представил его однажды некой госпоже Лестер, и Рокфеллер сказал со значением: «Господин Шеппард, ваша подруга, госпожа Лестер, очень хорошенькая». Младший стоял рядом в ужасе. «Я прошу прощения, – извинился он перед миссис Лестер, – отец подхватил несколько сленговых фраз, не понимая их значения». Госпожа Лестер, судя по всему не недотрога, ответила: «О, господин Рокфеллер, вам нет необходимости извиняться за вашего отца ».

Редкая партия в гольф обходилась без дамы для удовольствия Рокфеллера, и, когда ему удавался хороший бросок, он пускался в небольшой шутливый чарльстон, говоря леди: «Вы должны поцеловать мне руку за это» 10. Когда при выходе в свет вокруг него собирались толпы, Рокфеллер, и это было очень заметно, махал симпатичным молодым женщинам. «Он – как мальчик во время игр, – заметил один фотограф 11. У Рокфеллера впервые появилась узнаваемая подруга: госпожа Айра Уорнер из Бриджпорта, штат Коннектикут, пышная жена, затем вдова, изготовителя оптических приборов и постоянная посетительница и Кайката, и Ормонд-Бич.

Рокфеллер все чаще использовал дневные выезды как возможность пошалить. Он надевал толстые черные или янтарного оттенка защитные очки, а иногда заимствовал вуаль у одной из пассажирок и театрально набрасывал на лицо и заправлял за уши. Он сидел плотно зажатый на заднем сиденье между двумя пышными женщинами, обычно соседками или посетительницами, на колени накидывали покрывало, и он прославился шаловливыми, как у школьника, руками, блуждающими под покрывалом. Мужчина, который был образцом самообладания, теперь временами казался старым сатиром, у которого чесались руки. Том Пайл, главный садовник и егерь в Покантико, водил вторую машину в ежедневном автопробеге, и его часто поражало возмутительное поведение работодателя. Когда машина Рокфеллера остановилась в один день на светофоре, молодая женщина, ехавшая с ним сзади, неожиданно выскочила и перебралась в машину Пайла. «Старый волокита! – возмутилась она. – Ему надо руки связать!» Пайл отметил, что некоторым местным матронам нравились прогулки, и они часто возвращались за добавкой. «Я так и не понял, то ли с разными женщинами обращались по-разному, то ли некоторых устраивало, что их щиплет девяностолетний мультимиллионер» 12.

Рокфеллер, как будто жил задом наперед, стал юным поздно, на девятый и десятый десяток. Как будто после всего сверхъестественного напряжения он получил то, чего его лишили: беспечное детство. Молодея духом, он становился даже модником с обширным гардеробом щегольских костюмов. Теперь у него было шестьдесят стильных костюмов, несколько сотен галстуков, и иногда он менял одежду по три раза на дню. К изумлению Младшего, он водил дам на концерты и танцы в отель «Ормонд-Бич». «Каким весельчаком ты становишься: сегодня опера, завтра бал у губернатора, – написал он отцу. – Надеюсь все утихнет к нашему с Эбби приезду» 13. Примерно в это же время у Рокфеллера проявилось странное гротескное поведение. Однажды вечером разговор за ужином зашел о мозолях, Рокфеллер сказал: «У меня никогда их не было, и, чтобы вам это доказать, покажу свою ногу». – Затем снял ботинок и носок и положил голую ногу на стол 14.

Однажды он ехал с гостями по Флориде, и у них почти закончился бензин, но они нашли сельскую заправочную станцию неподалеку. Вышла крепкая сельская женщина, шофер попросил у нее пять галлонов (ок. 19 л) – ее поразило слишком малое количество для такой огромной машины. «Куда вы едете?» – спросила она. Рокфеллер выглянул, наклонившись с заднего сиденья: «Моя дорогая женщина, мы по пути на небеса. И мы доберемся рано или поздно». Она с сомнением уставилась на него: «Может, вы и на пути на небеса, кто бы вы ни были, но предупреждаю, на пяти галлонах вы туда не доедете!» 15Эта история стала одной из любимых у Рокфеллера. Часто, если в машине оставались свободные места, он подбирал голосующих на дороге или пешеходов, чтобы поддерживать беседу.

Каждый год Рокфеллер задавал в Ормонд-Бич ежегодный рождественский вечер для соседей. Кейсментс освещала сияющая вифлеемская звезда над дверью, а в каждом окне мерцали свечи. Рокфеллер появлялся во фраке, кланялся, произносил поздравления и раздавал подарки. Затем он возглавлял хор рождественских песен и гудел с детьми в бумажные трубы. Рокфеллер все больше располагался к незнакомцам. Однажды Джордж Н. Ригби, редактор местной газеты, написал статью, озаглавленную «Ормонд изменился,» – панегирик дружелюбию города. Когда Рокфеллер зашел поздравить его, они поболтали у входа в редакцию рядом с подъездным железнодорожным путем. Когда люди в поезде узнали Рокфеллера, они прижались лицами к окнам и начали фотографировать. Рокфеллер, казалось, был совершенно не против этого внимания, а даже купался в нем. Когда он вернулся в машину, миссис Эванс с упреком спросила, не играл ли он на публику. «Конечно, – ответил он. – Но я хотел доказать, что статья, которую написал господин Ригби, «Ормонд изменился», правдива» 16.

Рокфеллер, всю жизнь убегавший от прессы, интуитивно освоил новые кинематографические средства. Кёрт Энгелбрехт, фотограф кинохроники компании Херста, «Мовитон ньюс», преследовал Рокфеллера, пока тот не согласился позировать. В свой девяностый день рождения в 1929 году Рокфеллер надел франтоватый светло-серый костюм, белую жилетку и бутоньерку и провел два часа перед камерами, нарезая огромный торт и импровизируя. Как вспоминал Энгелбрехт: «Он получал бездну удовольствия, играя в звезду, и не собирался остановиться, пока не использовали последние дюймы пленки» 17. В кинотеатрах по всей Америке люди увидели, как Джон Д. Рокфеллер бьет на экране по мячу для гольфа сильным, но грубоватым ударом и поет вместе с окружением воодушевляющие гимны. Люди неожиданно нашли что-то милое в этом анахроничном старом джентльмене, получившим статус американской легенды.