Андрей Мусалов - Хроники Даманского

Атака началась через заводь, по которой 2 марта Бубенин сумел пробиться к китайскому КП. Как и предполагал Константинов, противник не контролировал весь остров, и поначалу продвижение боевых порядков происходило без огневого контакта. Правофланговая группа под командованием лейтенанта Баютова даже вырвалась немного вперёд. Однако на середине Даманского советские солдаты натолкнулись на спешно оборудованные позиции маоистов. Те оказали яростное сопротивление. Особенно сильным оно было в центре. Вспоминает младший сержант Михаил Иванов:

– Поскольку механики-водители армейских бронемашин знали места въезда на остров, перед началом наступления в каждую посадили сержантов нашей Иманской ММ Г. Я оказался в БТР-60П. Китайцы с острова вели по нам плотный огонь. Особенно опасными для бронетранспортёров были гранатометчики. В соседний с моим БТР попал снаряд. Из него с разорванным плечом выскочил к нашему БТР старшина нашей ММГ Алексеев. Мы его подобрали, и я начал оказывать медпомощь – раздел до рубашки, намереваясь перевязать рану. Но тут кумулятивный снаряд прошил боковую броню нашей машины. БТР загорелся – внутри гарь и огонь, меня оглушило. Не помню, как в горящей одежде, на каком адреналине я «вылетел» из машины и оказался на снегу. Товарищи меня загасили и отвезли на «Нижне-Михайловку», а оттуда вместе с другими ранеными в военный госпиталь. На мне было много глубоких ожогов, получил осколочные ранения в спину, в голову, в левую руку. После месячного излечения я вернулся в свою мангруппу, где дослужил до демобилизации…

После того как гранатометчиками были подбиты два армейских БТРа, мотострелки боевых машин спешились и устремились в атаку в пешем порядке. Бронетранспортёры поддерживали атакующих бойцов пулеметным огнем, стараясь маневрировать, уходя от огня вражеских РПГ и противотанковых пушек. Но от новых потерь среди бронемашин это не спасало – одна за другой были подбиты шесть БТРов из одиннадцати, насчитывавшихся во 2-м батальоне 199-го полка.

Пулемётчик 5-й роты 2-го батальона 199-го мотострелкового полка 135-й мотострелковой дивизии 45-го армейского корпуса младший сержант Советской армии Владимир Орехов. Погиб в бою 15 марта

Несмотря на плотный огонь, при освобождении Даманского мотострелки действовали наступательно и решительно. В ходе боя отличились комбат А. Смирнов и его замполит 3. Гатин, лейтенант Храпов, сержанты Ярулин,

Никонов, Бадматов. Пулемётчик одной из боевых машин А. Богданович был ранен в руку, но продолжал вести огонь, оставался до конца боя.

Другой пулемётчик, младший сержант Владимир Орехов, был ранен дважды – в правую руку и плечо. Но он не покинул строй и продолжил участвовать в атаке. Метким пулеметным огнём из ручного пулемёта он прикрыл группу бойцов роты, попавших под сильный огонь военнослужащих НОАК. Несколько минут Орехов хладнокровно подавлял китайцев, пока не был убит. Фактически он вызвал огонь на себя, спасая товарищей. Дмитрий Константинов вспоминает:

– На моих глазах геройски погиб сержант Орехов из 5-й мотострелковой роты. Две группы из состава батальона в ходе атаки на остров совершили не совсем удачный маневр, и китайцы ударили в стык между ними. Заметив угрозу товарищам, Орехов в полный рост, уже раненный в руку, из пулемета ударил по ним с тыла. Его одновременно прошили две автоматные очереди: пули вошли в грудь крест-накрест. Бушлат на его спине в месте выхода пуль мгновенно вспузырился. Орехов еще некоторое время строчил из пулемета, а затем медленно стал падать на землю…

Несмотря на потери, к 18.00 в бою наступил перелом. Не выдержав мощного натиска, маоисты начали отходить к своему берегу. Советские военнослужащие закрепились на Даманском, ведя огонь вслед отступавшему противнику.

Хотя китайцы покинули остров, но продолжали каждые 30–40 минут вести тревожащий огонь по его территории. Затем, около 19.00. военнослужащие противника пытались предпринять серию контратак, которые довольно быстро захлебнулись. К полуночи стрельба в основном затихла. Остров Даманский был полностью освобожден от вторгшихся на него подразделений НОАК.

Бой ещё продолжался, когда, обе стороны приступили к выносу с острова раненых и убитых. Тяжело раненный майор Пётр Косинов позже вспоминал:

– О том, что наши пошли в атаку, я догадался по сумасшедшему русскому мату. Потом слышу – люди на острове приближаются ко мне. Вижу боковым зрением – кто-то ко мне подходит. А по острову сплошной мат! Этот мат окончательно меня убедил, что рядом свои. Я поднял левую руку и помахал. Заметили. Подбежали два солдатика (это были армейцы – Николай Шёпот и Абдул Газизов). Я лежу в крови, волосы чёрные, лицо разбитое, обожжённое. Один послушал сердце и кричит: «Стучит, стучит!» Другой: «Живой, живой!» Подхватили меня и понесли. Ноги по кочкам бьют – за руки, в основном, тащили. Тащат, а мне больно в ногах. Валенок слетел. Остановились, подобрали, натянули и дальше. А пули свистят над головой, идёт наша атака. Китайцы отвечают. Вытащили в затишок. Там уже другие раненые лежат. Они кричат кому-то: «Эй, сержант, иди сюда! Мы вот майора-пограничника притащили. Давай скорее. А то он ещё умрёт!» Позднее узнал, что один из этих бойцов, пока меня вытаскивал, схлопотал два пулевых ранения…

Подбежал сержант. Подняли меня на руки, пули уже свистели высоко над головами. Притащили к БТРу, и тут я слышу: шмяк, дикая боль и я снова улетел куда-то. Что же случилось? Когда меня затаскивали в люк БТРа, в него попал снаряд. Взрыв, и меня унесло на несколько метров и грохнуло об землю. Вот от этого была дикая боль, а я подумал, что это солдаты несли-несли и бросили меня наземь. Со мной вместе в госпиталь сержант попал, так он рассказывал, что я метров шесть летел по воздуху, шмякнулся спиной в снег и отключился. Меня уже как мёртвого со всеми загрузили в другой БТР и повезли на КП. А потом, на заставу, поместили в сарай вместе с мёртвыми.

Спасло то, что меня узнал мой друг, отрядный начмед майор Вячеслав Квитко. По цвету лица он определил, что со мной что-то не так… Взял зеркало, поднёс к моему рту. Зеркало стало запотевать. Живой!

В темноте удавалось находить далеко не всех. Раненому в бою ефрейтору Леониду Просвирякову довелось провести на льду Уссури более восемнадцати часов! Получив ранение, Просвиряков потерял много крови и не мог держаться на ногах. И тогда он пополз. С наступлением темноты оказался в ложбине, где услышал рядом чужую речь. Несколько солдат НОАК заметили раненого пограничника. Он не стал притворяться мёртвым, приготовившись достойно принять смерть. Один из солдат ударил Леонида штыком в грудь. Но ефрейтору повезло – штык вошёл не глубоко – удар пришёлся в комсомольский билет, обёрнутый в толстую картонную обложку и пачку личных фотографий, лежавших в нагрудном кармане. Когда провокаторы ушли, Просвиряков продолжил ползти в сторону советского берега. На это ушло несколько часов. Он слышал, как где-то по-соседству переговаривались советские солдаты, искавшие раненых. Но те его не заметили, а сил крикнуть уже не было.