Анатолий Иванов - Скорость, маневр, огонь

Итак, новый 1942 год! В шесть часов утра летчики у своих машин. Самолеты прогреты, обеспечены боеприпасами, оружие выверено, технический персонал работал есю ночь.

Несколько десятков самолетов с минимальным интервалом поднялись в воздух и на малой высоте стремительно понесли к фашистам «новогоднее поздравление». Немецкие наблюдатели нас не заметили, так как шли мы низко над морем. Нa меридиане, проходящем через Таганрог, резко изменили курс полета и свалились немцам, как снег на голову. Противовоздушная оборона противника не сумела произвести ни единого выстрела. Волна за волной шли самолеты на штурмовку вражеского аэродрома, расстреливали и поджигали на земле бомбардировщики и истребители, громили точки ПВО.

Спустя некоторое время фашисты опомнились и открыли беспорядочный огонь из уцелевших зениток, но так и не нанесли никакого урона. Сделав свое дело, наши самолеты благополучно вернулись на аэродромы.

Часов в десять утра самолет-разведчик вылетел зафиксировать на фотопленку результаты нашей работы во время штурмовки. Впоследствии мы увидели на снимках большое количество сгоревших на земле самолетов противника. 1942 год мы начали неплохо.

Вскоре наша группа была переведена в резерв Главного командования, а третья эскадрилья продолжала оставаться в составе Приморской армии на самом крага Таманского полуострова.

С переходом полка в резерв Главного командования в нашей фронтовой жизни почти ничего не изменилось. Как и прежде, мы участвовали в воздушных боях, разведке, штурмовках. Громили проклятого врага.

Были потери и у нас. В воздушных боях под Ростовом и Таганрогом погибли лейтенант Шаталов, младший лейтенант Федоров. Прикрывая атаку командира эскадрильи капитана Картузова, погиб и младший лейтенант Алвахашвили. Будучи ведомым, Николай искусным маневром принял удар врага на себя и был сбит. Но от его огня не ушел и фашистский стервятник. Тем временем Картузов сбил второй «мессершмитт».

В этот печальный день мы впервые увидели, как на лице комэска появились слезы. И вместе с ним скорбили о смерти нашего друга – весельчака на земле, смелого в воздухе, «Витязя солнечных гор», как обычно называли Николая Алвахашвили.

Дела на фронте улучшились. Наши войска отбросили противника за реку Миус, и пиния фронта стабилизировалась. До 20 января мы летали только на разведку, иногда наносили отдельные штурмовые удары. Затем был получен приказ перебазироваться на аэродром Ейск и действовать полком через Азовское море: вести разведку, штурмовать противника на участке шоссейной и железнодорожной магистралях Таганрог – Мариуполь, а также по аэродрому Мариуполь, где немцы сосредоточили большое количество авиации.

В первой половине января на Кубани, в том числе и в Ейске, была оттепель, а во второй – ударили сильные морозы. Из Ейска сообщали: аэродром для посадки истребителей непригоден.

Командованию нашего полка было известно, что на аэродроме, в помещениях бывшего военно-морского училища, расположилась отдельная эскадрилья морской авиации. Она действовала в интересах своего командования и тоже летала в район Мариуполя. Именно из этой эскадрильи и сообщали о непригодности аэродрома для посадки.

Наш «батя» решил вылететь на место и определить, соответствуют ли доклады действительности.

К вечеру телеграмма:

«Садиться на аэродром можно, – сообщил Осипов, – но тыловикам придется хорошенько поработать: сколоть лед, посыпать летное поле песком».

В тот же день в Ейск была выслана наземная команда. Люди работали день и ночь, и посадочная полоса была сделана. Сели мы удачно – ни одной поломки.

Полк сразу же приступил к выполнению боевой задачи. С рассвета до темноты истребители строго контролировали дорогу Таганрог – Мариуполь, вели разведку и штурмовку в тылах противника, уничтожали не только колонны фашистов, но даже отдельные автомашины и повозки.

Задачи были обычными, и вскоре мы к ним привыкли. Неприятным было лишь то, что около ста километров приходилось лететь над морем, а лед был тонким и торосистым. В случае вынужденной посадки каждому из нас грозила большая опасность.

Но всё шло хорошо. Только вот с соседями-моряками никак не могли мы установить делового контакта. Считали они себя заправскими морскими «волками», страшно уважали морские термины, даже столовую называли кают-компанией.

И вот однажды Макаров, Панфилов, Алексеев и я зашли в клуб морского авиационного училища. Моряки пригласили нас в «кают-компанию» на ужин.

Сидим, ведем разговоры. Морские летчики расспрашивают о боевых делах. Мы рассказываем, чему научились. Хотя опыт был не такой уж большой, но наука под Ростовом не пропала даром.

– А как у вас дела? – поинтересовался Алексеев.

– Поклевываем фрица понемногу. Только вот сил маловато.

– А почему бы нам вместе не летать на выполнение заданий? – спрашиваем у моряков.

– Это надо спросить у нашего командира, – отвечают летчики морской авиации.

– Наш командир полка уже предлагал летать вместе, но ваш майор почему-то отказался, – заметил Вася Панфилов.

– Наше дело летать да немца бить, – уклонились от прямого ответа моряки, – давайте-ка лучше закусывать…

Угостили нас хорошо и даже проводили до общежития.

– Вы где это пропадали, орлы? – спросил нас на следующее утро майор Осипов.

– Братались с моряками, товарищ командир, – ответил за всех Панфилов.

– Ну и как?

– Все прошло нормально.

– Ну, что ж, братание, так братание, – улыбнулся Осипов. – Давайте и мы пригласим их в гости.

На следующий день мы с Макаровым на санитарной, машине отправились в город и раздобыли кое-что к столу. Алексеев и Панфилов пошли к морякам с приглашением на дружескую встречу. Их любезно принял командир эскадрильи, красавец-бородач.

– Добро, – улыбнулся майор, поглаживая свою роскошную бороду. – Днем отлетаем, а с наступлением темноты к вам пожалуем.

В январе темнота наступает рано. В семь часов вечера гости уже были в столовой. До их прихода никто за столы не садился. Семь морских летчиков во главе с командиром и комиссаром эскадрильи по-братски уселись вместе с нами.

– Итак, «дипломатический обед» состоялся, и мы договорились с моряками в дальнейшем вести боевые действия совместно, – резюмировал Вася Панфилов.

Делегация морской авиации была доставлена на свою базу по всем правилам этикета. Довели до дома, распрощались.

С этого дня боевые задания выполнялись сообща. К двум десяткам самолетов нашего полка прибавился еще десяток истребителей морской авиации. На выполнение заданий командования теперь могли вылетать сразу тридцать истребителей. Удары по противнику стали более ощутимыми.