Анатолий Иванов - Скорость, маневр, огонь

По рассказам очевидцев выглядел Мартынов очень плохо: худой, измученный, в изорванной одежде. Он еле двигался, но упрямо твердил одно и то же:

– Передайте товарищам привет, что я жив и постараюсь бежать из плена. Немцы от меня ничего не узнали и не узнают.

В самый разгар боев над Керчью в полк прибыли несколько летчиков-инструкторов из запасного истребительного полка. Там они занимались подготовкой молодого пополнения для боевых авиационных частей. Прибывшие товарищи были хорошо подготовлены в полетах, но о тактике воздушных боев имели весьма ограниченное представление.

Им крайне необходим был хотя бы незначительные боевой опыт, для того чтобы потом его можно было передать курсантам-летчикам. Инструкторы неплохо знали вопросы теории боевых действий, много слышали и читали о сражениях под Москвой, Ленинградом, о Сталинградской битве и нам не было необходимости им разжевывать премудрости боевой тактики. В нашу задачу входило показать все на практике.

В боевой обстановке задача эта хлопотная, особенно, когда приходится иметь дело с опытным и обстрелянным противником. Стажеры летали на выполнение разных заданий: на прикрытие наземных войск, сопровождение бомбардировщиков, штурмовку живой силы и техники врага, на разведку и даже свободную охоту. Одним словом, мы постепенно, день за днем, сводили их лицом к лицу с противником.

Инструкторы жадно воспринимали боевой опыт, старательно выполняли полеты в качестве ведомых. Прошло немного времени, и вот наш подопечный старший лейтенант Фадеев сбил в воздушном бою «мессершмитт». Прикомандированные остались очень довольны стажировкой, некоторые даже просились остаться в полку. Однако сие от нас не зависело.

Командиры эскадрилий написали всем положительные характеристики. До отъезда инструкторов оставалось два дня. Наступил вечер. Лежим на нарах в землянке, ведем разные разговоры.

– Закончилась значит наша стажировка, – говорит Фадеев, – наконец-то все мы увидели, ума-разума набрались.

– Это хорошо, что все видели, – в тон Фадееву говорит Савченко. – Но вот одно фронтовое ощущение вам не пришлось испытать.

– Это какое же ощущение? – спрашивает Фадеев.

– Не пришлось выбрасываться из горящего самолета с парашютом.

Фадеев от неожиданности даже растерялся.

– Ну вот, а ты говоришь «все испытали», – с какой-то печалью в голосе сказал Савченко, и мы поняли, что в этот момент он думает о потере своего друга Сережи Мартынова.

На утро все шло своим чередом. Вылетели на выполнение боевых заданий четверки и восьмерки истребителей. Инженеры и техники ремонтировали машины, побывавшие в переплетах. Каждый был занят своим делом. Время близилось к обеду.

Вдруг тревога. Поступила команда: «Все исправные самолеты в воздух! Группа бомбардировщиков противника следует в направлении Керчи».

Летчики бегут к своим самолетам, быстро запускают моторы, и пара за парой уходят в небо. На аэродроме остается лишь один исправный истребитель. Поблизости возле землянки в ожидании документов сидят инструкторы-стажеры.

– Фадеев! Быстрее садись на самолет. Лети, помоги ребятам, – просит начальник штаба.

– Вас понял! – козыряет поспешно Фадеев и бежит к одинокому истребителю. Чихнул несколькими выхлопами мотор – и вот Фадеев уже в воздухе, догоняет последнюю группу.

В небе завыли моторы, загремели пушки. Начался бой истребителей. На помощь нам с других аэродромов спешат «яки» и «лавочкины». Немцы рвутся бомбить наши войска: прошлой ночью на керченский плацдарм высадилась новая волна десантников.

Вот задымил и потянул на свою территорию «мессершмитт», вспыхнул пламенем и развалился в воздухе «юнкерс». Бой достигает наивысшего напряжения. Вдруг слышим по радио голос Савченко: «Фадеев, прыгай! Горишь!»

Фадеев молчит. Видим, его горящий самолет развернулся и уже по прямой пошел в сторону пролива. За ним тянется черной полосой дым. Проходят долгие секунды и вдруг истребитель Фадеева входит в крутое пике. Но выше над ним раскрывается парашют. В наушниках шлемофонов слышится облегченный вздох летчиков.

Над Фадеевым виражит пара наших истребителей, и он приводняется в Керченском проливе недалеко от берега.

Закончился бой, все вернулись на свой аэродром. Фашистам не удалось нанести бомбовый удар по плацдарму. Но Фадеева нет, настроение неважное, особенно у летчиков-стажеров, уже получивших документы и продукты на дорогу.

– Накаркали, – ворчит недовольно Савченко. – И меня тоже угораздило болтонуть дурным языком…

Но что это? К аэродрому идет человек с узлом за плечами.

– Да это же Фадеев! – кричит Морозов. Мы молча ждем. Начальник штаба вынул из кармана свою выщербленную расческу и в ожидании старательно причесывает волосы.

Фадеев подходит, сбрасывает с плеч свернутый в узел парашют и смущенно докладывает:

– Старший лейтенант Фадеев прибыл. Сбит в воздушном бою, выпрыгнул с парашютом…

– Это, понимаете, бывает, – многозначительно говорит Апаров.

– Теперь можешь успокоиться и кому угодно сказать: «Стажировка закончена полностью», – улыбаясь похлопывает по плечу Фадеева Савченко.

Стажеры уехали, а мы продолжали выполнять боевые задания. Каждый благополучный исход боя всегда приносит удовлетворение. Сам доволен, командиры и товарищи тоже.

Однако плохо, когда попадешь в положение побежденного. Бывало так: думаешь, что ты уже хозяин положения. Но противник тоже не дурак, он внимательно изучает все наши повадки и настает время, когда кто-нибудь да и попадется ему на удочку.

Мне, как и другим товарищам, время от времени приходилось испытывать горечь боевых неудач. Подбивали меня и на И-16, и на «спитфайре». И вот уже сейчас дважды досталось… В первом случае я вылетал четверкой на прикрытие войск в районе Керчи. После взлета ведомый Дубинин сообщил по радио, что у него барахлит мотор.

Что делать?

– Возвращайтесь на посадку, – приказываю Дубинину, и теперь уже тройкой уходим патрулировать в район Керченского пролива. Там дважды пришлось встретиться с четырьмя «мессершмиттами», однако в бой они не вступали, обошли нас стороной.

Продолжаем полет, оставалось минут десять до окончания патрулирования. И вдруг вижу на фоне облаков пару фашистских истребителей. Мы на солнечной стороне и они нас не видят. Высота у них около трех тысяч метров.

– Атакую, прикрывайте!

Увеличиваю обороты мотора, затем со снижением выполняю полупереворот, Самолет быстро набирает скорость. Сближаюсь с ведущим «мессершмиттом», подхожу вплотную, вначале стреляю из пулеметов, а затем веду огонь из центральной пушки. Секунда, другая и вижу, как «мессершмитт» начинает разваливаться.