Аркадий Шевченко - Разрыв с Москвой

BREAKING WITH MOSCOW

Arkady N. Shevchenko

Моя книга не предназначалась для советских читателей. В ней я попытался объяснить и раскрыть на моем собственном опыте основные цели советского руководства во внешней и внутренней политике. К сожалению, в Соединенных Штатах и на Западе вообще часто весьма наивно подходят к оценке того, что происходит в Советском Союзе и принимают на веру утверждения Кремля о стремлении советского режима к миру и искреннему сотрудничеству с Западом. Может быть, мои мемуары помогут и русским читателям глубже понять механизм советской государственной машины, которая действует отнюдь не в интересах народа, а лишь в интересах узкой группы партийной и иной элиты.

3 июля 1985 г.

Аркадий Шевченко

Приступая к этим мемуарам, я не ставил перед собой цели внушить американцам чувство враждебности по отношению к советскому народу и помешать усилиям по сохранению мира. На земле достаточно сумасшедших, которые пытаются это сделать. Я хотел другого: поделиться с читателем своими наблюдениями над советской системой, рассказать правду о том, как я жил внутри этой системы, сообщить людям о советских планах и предупредить их об опасности, которую эти планы представляют для всего мира. И еще я надеюсь, что, как ни малы шансы на это, я смогу своей книгой помочь советским людям в конце концов найти путь к свободе.

Советский Союз нельзя стереть с лица земли и невозможно изменить его положение в современном мире. Жизнь человечества может зависеть от того, как будут складываться отношения между СССР и США. У обеих держав есть колоссальные силы, которые могут уничтожить или спасти человечество. Каждая страна интерпретирует намерения другой в основном со своей собственной колокольни, и непонимание и недоразумения, которые могут возникнуть из такого подхода, способны привести к разрушительной конфронтации. Поэтому для Запада жизненно важно как можно более точно и полно понимать образ мыслей и действий тех, кто делает в Кремле политику.

Первая часть этой книги озаглавлена "Шпион поневоле” — в этом заглавии отражены мои чувства по поводу моего тайного сотрудничества с правительством США. Шпионаж, по общепринятому мнению, малопочтенная профессия; а шпионаж в пользу другой страны рассматривается в большинстве случаев как крайнее проявление нелояльности. Но я никогда не считал себя шпионом в истинном смысле этого слова, и я никогда не думал, что предаю свою страну и свой народ. Я всегда любил Россию и всегда буду любить ее. Относительно недолгое время я работал с американским правительством, чтобы помочь ему лучше понять цели и средства советского режима — режима, который я хорошо знал и который стал ненавидеть. Я обманывал этот режим и породившую его систему.

Поскольку в книге речь идет о недавних событиях, я изменил некоторые имена и не назвал кое-какие источники. Я не хочу, чтобы кто-либо — будь то американец или русский — пострадал от упоминания в моей книге.

Эта книга писалась в расчете на массового читателя. Я стремился к максимальной ясности и простоте, а это не всегда легко: ведь речь идет о таких сложных делах, как международные отношения. В этой связи я хочу подчеркнуть, что в одной книге невозможно отразить полностью ни мой личный опыт, ни все сколько-нибудь важные аспекты положения в СССР. В будущем я собираюсь заняться научными исследованиями по проблемам СССР и Организации Объединенных Наций.

Я хочу выразить глубокую признательность тем, кто помогал мне в работе над книгой. Прежде всего я хочу поблагодарить мою жену, Элейн, поддержку которой я всегда чувствовал. Как ни банально это звучит, но это чистая правда: без нее книги не было бы. Хотя в СССР я написал несколько книг и множество статей, писать "американскую” книгу было очень трудно. Стиль и метод, пригодный для советского читателя, очень отличается от того, что принято в англоязычном мире, и лишь после нескольких "фальстартов” я нашел ключ, которым удалось отомкнуть замок. Все это время Элейн оставалась моим терпеливым и полным энтузиазма помощником.

Я также выражаю самую искреннюю благодарность моему дорогому другу Вильяму Геймеру. Его постоянная поддержка, мудрость и его суждения были поистине бесценны. В моменты отчаяния и неудач Билл всегда оказывался рядом, чтобы поддержать меня и Элейн.

Я выражаю также признательность моему издателю Ашбелю Грину и всем, кто помогал мне в работе над этой книгой.

Работая над ней, я впервые в жизни чувствовал, что могу говорить обо всем свободно, без контроля, без необходимости помнить о том, что приемлемо с политической или идеологической точки зрения. Америка дала мне пристанище и новую жизнь, но свобода — самый дорогой подарок, который она мне сделала.

Аркадий Шевченко

Я честил себя на чем свет стоит, Зажатый в пробке посреди нью-йоркского моста Квинсборо, я изливал всю свою досаду в хорошо известных всякому русскому выражениях. Я проклинал себя за то, что не предвидел этой пробки, а теперь все мои тщательно вычисленные планы могли полететь к черту.

Я отчаянно сжимал руль, словно чисто волевым усилием мог извлечь свою машину из еле движущегося потока. Столько лет проживший в этом городе, я чувствовал себя почти что уроженцем его, а ведь любой житель Нью-Йорка сумел бы выбраться из Манхэттена, избежав этого движения, обычного для вечера пятницы. И как нарочно, именно сегодня я никак не мог опоздать. Назначенная встреча была слишком важна.

Я готовился к ней долго и тщательно, вычислял время, проверял детали. И вот теперь все могло сорваться. Что если человек, с которым я должен встретиться, не дождется меня? Что если он подумает, будто вся эта затея была просто дешевым трюком? Смогу ли я снова войти в контакт с ним?

Эти мысли сменялись другими, еще более безрадостными, А вдруг мой секрет раскрыт? Вдруг меня обманули и заманили в ловушку? И, может, какая-нибудь из машин, застрявших в этой пробке, следует за мной?

Для человека, выросшего и воспитанного в Советском Союзе, ощущения параноика совершенно естественны. Инстинкт самосохранения заставляет вас подозревать чуть ли не в каждом стукача, и постепенно это становится второй натурой.

В моей обычной нью-йоркской жизни за мной следили — то неотступно, то с перерывами, В этот вечер, казалось, наблюдения за мной не было, но чувство неуверенности нервировало. Мне бы выяснить, есть ли за мной хвост, да никак невозможно. Я не мог вычленить из потока машин, видных в моем зеркальце, ту, которая следила бы за мной — слишком велико было движение.