Тотырбек Джатиев - Дика

— Ну и отчаянная ты, Илита!

Вечером в Фарне устроили праздник в честь приезда Илиты и Петрова. По традиции джигитовали на конях юноши. В плясках парни старались перещеголять один другого, и достаточно было ободряющей улыбки Илиты, чтобы уставший танцор снова и снова входил в круг…

Какое это счастье — быть среди своих, дышать воздухом родного края! Только вот обидно, что рядом нет отца. Как бы он гордился Илитой!..

Последнее время Харитон служил где-то в Заполярье. Приехав на родину, Илита сразу же написала ему: «Живу дома, отпуск у меня до конца июня, так что впереди еще целый месяц отдыха». Она намекнула, что было бы счастьем, если б Харитон хотя бы на недельку вырвался в Фарн.

И вот пришло письмо от Харитона. Он сообщал, что получил двухнедельный отпуск, что по-прежнему любит Илиту и, коли она не возражает, сразу же после его приезда начнут готовиться к свадьбе.

Минуло несколько дней, и в Фарне заговорили о свадьбе Харитона и Илиты. Новость эта была у всех на языке. Судачили о ней на нихасе и в аульском магазине, на базаре и даже в аулсовете. Большинство людей одобряли союз Илиты и Харитона. Но были и такие, что осуждали его. Родной дядя Илиты старик Колка, например, всячески противился тому, чтобы Илита вышла замуж за Харитона. Впрочем, о дядюшке Колке речь впереди.

Илита настояла на своем. Она любит Харитона и, если решила стать его женой, так и будет!..

…Свадьба была в самом разгаре. Счастливая, сияющая Илита, нарядная и красивая, как никогда, не могла поверить своему счастью. В доме Дауровых давно уже не было столько народу. Многие жители Фарна, да и не только Фарна, но и соседних с ним аулов, сочли своим долгом заглянуть к Дауровым, чтобы пожелать Илите здоровья и благополучия, чтобы отметить большое торжество добрым бокалом домашнего вина. Ведь Илитой гордился не только Фарн — вся Осетия знала ее имя!

На осетинских свадьбах есть свой порядок. Мужчины сидят отдельно от женщин. Командует «мужским» столом тамада; обычно это солидный, убеленный сединами старик, умеющий поддерживать порядок и славящийся остроумием. Слово его — закон, перечить ему нельзя. Однако плох был бы тот тамада, который забыл бы о вековечных осетинских обычаях, нарушил бы их. А таких обычаев немало. Надо знать, кого и как усадить за столом. Надо знать, кого с кем рядом посадить. Надо знать, кому первому разрешить произнести тост, а кого попросить помолчать. В общем, наука эта сложная, требующая и опыта и особого таланта.

Женщины заняты тем, что принимают подарки молодоженам.

Молодежи разрешено сидеть за «мужским» столом. Но это разрешение лишь формальное. Хочешь сесть — садись, но веди себя паинькой, будь тише воды и ниже травы, понимай, что рядом седобородые, видевшие то, чего тебе уже не увидеть, и слышавшие то, чего тебе уже не услышать.

Но молодежи вольготнее в стороне. Тут, среди своих одногодков, парни пляшут, смеются, шутят, веселятся напропалую.

Гости все прибывали и прибывали: из Беслана, из знаменитого селения Коста, из Даргавского ущелья, даже из Орджоникидзе. Просторный двор Дауровых не мог вместить всех. Поэтому мужчин сажали за столы, поставленные прямо на улице. Это никого не смущало: день выдался удивительно теплый и ясный, во всю свою силу сияло над горами солнце.

Здесь и там гремели песни, заливались гармошки. От стола к столу ходил фоторепортер, приехавший из Орджоникидзе, что-то выспрашивал, щелкал аппаратом.

Все с подчеркнутым вниманием поглядывали на главный, «мужской» стол, где сидели гости из райкома и райисполкома, белобородые старцы, прославленные джигиты; они задавали тон свадьбе. Время от времени кто-то из них поднимал бокал с вином и произносил пышный тост. Только на Кавказе умеют произносить такие тосты, в которых каждая фраза — афоризм и каждое словцо — драгоценный камень.

По обычаю, жених в доме невесты не появляется. Он коротает время у себя. Поэтому Харитон сидел среди своих родственников и считал минуты до приезда невесты.

Однако большинство родственников Харитона, веселившихся в доме Дауровых, словно бы потеряли представление о времени. Они пели, плясали, произносили длинные и витиеватые тосты…

Но вот наступил момент, когда старшие, распоряжавшиеся церемонией, разрешили готовить невесту в путь-дорогу, и дружки жениха, доверенные люди Харитона, дали команду надеть на невесту подвенечный наряд. Любимые подружки Илиты подхватили ее под руки и повели одеваться.

В комнате Илиты было большое зеркало. Илита остановилась на мгновение перед ним и не узнала себя: глаза сияют, щеки розовые, словно окрашенные зарей, — ну прямо девушка из сказки!

Сестра Катя восхищенно воскликнула:

— Ох, Илиточка, красивее тебя девушки во всем Фарне не сыщешь!

Она достала из шкафа свадебный наряд, разложила платье и украшения так, чтобы Илите удобнее было одеться.

Старенькая Ама, мать Илиты, стоит в стороне. Но ее зоркие глаза видят все, и она готова поправить малейшую ошибку в одежде дочери; на подружек Илиты Ама не очень-то надеется — молоды еще, не знают обычаев старины.

И вот Илита сняла военный офицерский ремень, скинула гимнастерку с голубыми петлицами. Одна из подружек уже приготовила ей длинное шелковое платье. Давно не носила Илита платья. Как странно и неудобно в нем! Шуршит ослепительно белый шелк, на груди поблескивают позолоченные застежки, талия перехвачена красным пояском. Лицо Илиты прикрыто тончайшей кисеей, ниспадающей до колен; поверх фаты белый шелковый платок с кистями.

Ама вытирает слезы. Это слезы радости и гордости. Но есть в радости Амы и капелька горечи: как жалко, что старый Крим не дожил до сегодняшнего дня, не видит красоты своей дочери, не может поднять бокал праздничного вина…

На дворе послышался громкий, чуть хрипловатый голос дядюшки Колки. И лицо Илиты мгновенно погрустнело. Дядюшка Колка… Немало крови испортил он и матери, и самой Илите. Если послушалась бы его Илита — не вышла бы за Харитона, стала бы женой нелюбимого Георгия…

Но она слушала только голос своего сердца. Ее сердце было отдано Харитону, и никакие советы, никакие требования, никакие угрозы не могли бы заставить это сердце изменить любимому.

Стоя перед подружками в подвенечном платье, готовясь к той минуте, когда надо будет покинуть родительский дом и отправиться к жениху, Илита еще раз похвалила себя за твердость и мужество. Как ни усердствовал дядюшка Колка, а она поступила по-своему! И правильно сделала!

Были в роде Дауровых люди, которые хотели выдать замуж Илиту «повыгоднее». Они рассуждали так: Илита — знатный человек, депутат, стала летчицей, она из уважаемого, большого рода, славящегося трудолюбием и удачливостью, так почему же не найти для Илиты действительно хорошую партию? Взять хотя бы того же Георгия. И красотой его бог не обидел, и строен, как кипарис. Отец, мать — почтенные люди. Дом — полная чаша. Родственников считай с утра до ночи — не пересчитаешь. А что Харитон? Нет у него ни отца, ни матери, дома приличного до сих пор не нажил.