Кирилл Фролов - Святые и пророки Белой Руси

Скомпрометированная группа учителей может быть заменена в то время, когда будут направлены другие учителя из Минска, о чем нужно поставить вопрос, чтобы заставить Наркомпроса направить более способных учителей в гор. Полоцк и частично в районы и этим уничтожить имеющееся еще влияние великодержавной интеллигенции. Приложение: 6 резолюций на статью «Вражда из-за языка».

Зав. Полоцкого Округкома Микулич

Председатель Союза просвещения Блбкович

с оригиналом согласно:

Управляющий делами Полоцкого АК КП (б)

Б. Борткевич

НАРБ. Ф. 4-п. Вон. 16 СПР. 33 Л. 65 Копия.

Примечание «Западной Руси»:

В указанном документе прорвалась неприятная для белорусизаторов всех времен правда, что сельское население Белоруссии изначально не понимало «родной мовы» и простодушно требовало ее уничтожить. В чем причина, что, казалось бы «источник» вдохновения для белорусских писателей — крестьяне, просили перевести с «родного» белорусского на русский язык? Дело в том, что на селе говорили на белорусском наречии русского языка, которое было гораздо ближе к русскому нежели к белорусскому литературному, с принятой тогда «классической» орфографией Тарашкевича, которую критиковал профессор Е. Карский из-за того, что она была составлена на основе северо-западных белорусских говоров со множеством полонизмов. Это крестьянское белорусское наречие, которое и можно называть белорусским языком, сохранилось в сельской местности до сих пор. Это наречие, хотя и сильно пострадав от стараний «аматарау роднай мовы», выжило, несмотря на жесточайшую белорусизацию села, которая там, в отличие от городов, не прекращалась ни на один год. Эти остатки натурального белорусского языка современные белорусизаторы презрительно называют «трасянкой». Любознательный читатель может удостовериться, что белорусское наречие ненамного отличается от «трасянки» и ближе к русскому, нежели к литературному «белорусскому», обратившись к сборникам белорусских песен, пословиц и к словарю белорусского наречия, составленными в конце XIX века Иваном Носовичем. Также можно привести слова Е. Карского: «Особенная близость народного белорусского языка к южновеликорусскому, вследствие чего, если опустить в напечатанном этимологически белорусском произведении дзеканье, цеканье, то получится почти общелитературное произведение, отличающееся только меньшей отделкой и, следовательно, менее достойное внимания читателя» (Карский, 2006: 340). Т. е. известный филолог не видел серьезных препятствий к пониманию белорусами русского языка, мотивируя это похожестью того набора слов, которым пользовались белорусские крестьяне в быту, и того набора слов, который являлся русским литературным языком. После революции и до сих пор все школы в сельской местности только белорусскоязычные. И это всегда сильно тормозило приобщение к культуре сельских жителей, поскольку большинству приходилось после школы осваивать все науки заново на русском языке» [61] https://zapadms.su/bibli/arhbib/578-1920-.html .

Итак, нет более антибелорусского явления, чем «белорусизация как дерусификация»!

Следует четко понять связку двух, а точнее, одного процесса — «белорусизации», фабрикации новой, искусственной, отдельной от русской, «негативной идентичности» (автортермина-А.В. Щипков), и атеизации, полного уничтожения Русской Православной Церкви, принятого решения о превращении БССР в «атеистическую республику». Представьте ситуацию — в БССР проводят «белорусизацию» и уничтожение Русской Церкви через автономизацию Белорусских епархий и построение «атеистической республики, а в западной Белорусии, попавшей снова в «Речь Посполитую», Церковь уничтожают с помощью польского автокефа-листского раскола и «украинизации» православного русского народа Черной и Холмской Руси. Поэтому святые новомученики и исповедники Церкви Русской, в том числе борцы с беззаконной «польской автокефалией», спасли и веру Православную, и сам русский народ, ибо расчленение Русской Церкви — это смерть русского народа. Уничтожение Православия в межвоенной Польше — это такая же реальность, как «безбожные пятилетки» в СССР. Например, из 1579 приходов осталось только 169. После Великой Отечественной войны польский епископ Тимофей (Шреттер) пытался восстановить единство западнобелорусских епархий с Русской Церковью (настолько в Холмской Руси сильно русское национальное самосознание), но польские советские власти и сторонники «Великой Украины» в советской элите не дали осуществиться законному воссоединению и в 1948 году Польская Церковь получила каноническую автокефалию.

Символом неразрывности процессов атеизации и «белорусизации» стали Постановления ЦК КП(б)Б по вопросу организации антирелигиозной работы 1937–1938 гг. и вытекающие из них жесткие карательные, пропагандистские и организационные мероприятия:

«31 мая 1937 г. состоялось Всебелорусское совещание руководителей отделов пропаганды РК, ГК и ОК КП(б)Б, на котором задача активизации антирелигиозной работы тесно увязывалась с усилением антисоветской агитации: “Маючы на ўвазе, што царкоўнікі і сектанты вядуць сваю падрыўную работу не столькі ў мэтах барацьбы за рэлігію, сколькі ў мэтах барацьбы супроць мерапрыемстваў партыі і ўраду і ў прыватнасці рыхтуюць глебу для ўплыва на адпаведныя найбольш адсталыя масы працоўных да выбараў у верхоўны савет і інш. органы савецкай улады, а пагэтаму асноўнай задачай партыйных арганізацый у правядзенні антырэлігійнай работы павінна быць найшы-рэйшае разгортванне агульнапалітычнай арганізацыі па пытанням міжнароднага і ўнутраннага становішча СССР, папулярызацыі рашэнняў і пастаноў партыі і Ураду на кожным прадпрыемстве, у калгасе, саўгасе і сярод аднаасобнікаў. А сярод найбольш фанатычна-настроенных асобных груп працоўных асаблівую ўвагу звярнуць на правядзенне глубокай антырэлігійнай прапаганды, усебакова разаблачаючы кіраўнікоў царкоўных абшчын і сект” [7, л. 76]… Подобную сложную задачу, требующую значительных сил и средств, совещание ставило параллельно, констатируя, что большинство районов постановление бюро от 3 апреля 1937 г. не выполнило в установленные сроки и в минимальном объеме. За летний период ситуация изменилась очень незначительно. В констатирующей части постановления бюро ЦК КП(б)Б “О состоянии антирелигиозной пропаганды в Беларуси” от 7 октября 1937 г. отмечалось, что партийные структуры на местах все еще не проводят работы по изучению “подрывной деятельности церковников и сектантов” и не способны выявлять вредителей, саботирующих антирелигиозную борьбу. Постановлением был намечен целый ряд мероприятий по данному вопросу. Снова указывалось на необходимость реанимирования структуры СВБ. Создавалось республиканское оргбюро СВБ, на которое возлагалась обязанность в двухмесячный срок провести перерегистрацию имеющихся членов союза и развернуть работу по вовлечению в организацию новых членов. Для этого необходимо было воссоздать ячейки на местах. Предполагалось создание оргбюро СВБ во всех городах и районах, которые должны были подготовить и провести окружные, районные и городские конференции безбожников. Также предполагалось