Кирилл Фролов - Святые и пророки Белой Руси

Брестская уния в Западной Руси и Ужгородская в Подкарпатской с латинской Церковью были и актом предательства православного вероучения и Церкви, и актом фактического геноцида русского народа, когда речь шла не только о запрете на Православную веру и русское национальное самосознание, но и об уничтожении русских по религиозному и национальному признаку — именно так термин «геноцид» описывается в Конвенции ООН о геноциде 1948 г. Действия как проводников униатства (Полоцкий католический архиепископ Иосафат (Кунцевич), униатский Львовский митрополит Андрей (Шептицкий) и все «австро-мазепинские» организаторы массовой религиозно-этнической чистки карпатских русских 1882–1916 гг., так и всех (и большевистских, и бандеровских) «украинизторов» и «белорусификаторов» XX и XXI вв. подходят под определение Конвенции ООН о геноциде и должны быть юридически признаны преступлением против человечества, как, например, геноцид армян 1915-18 гг.

Сопротивление этим униям стало актом массового православного исповедничества и русского национального героизма. Уния имела и «обратный эффект»: притеснения привели к взрыву православного русского самосознания как в интеллектуальной (огромное количество православных вероучительных и русских воссоединительных апологий), так и в политической сфере — православному русскому восстанию гетмана Богдана Хмельницкого и воссоединению православного русского народа на Переяславской раде в 1654 году, продолжению православной русской религиозно-национально-освободительной борьбы на русских землях, оккупированных Речью Посполитой, закончившейся их воссоединением с Россией в 1795 году.

Поэтому остановимся на борцах с Брестской унией и ликвидаторах ее последствий.

Игумен Афанасий родился то ли на Брестщине, то ли на Гродненщине, был выходцем из кругов западно-русской аристократии. Получил блестящее образование в иезуитской коллегии в Вильне. Затем был приглашен канцлером Львом Сапегой быть воспитателем, как потом оказалось, сына «Лжедмитрия», которого Речь Посполитая готовила на роль коллаборационистского правителя Руси (готовился новый поход на Москву). Узнав об этом, будущий игумен был потрясен. Его покаяние было столь сильным, что позже, уже став монахом, Афанасий заявил, что ему было видение о том, что «куратор» сына Лжедмитрия канцлер Лев Сапега, папский легат и король Сигизмунд «горят в пятом адском огне» за изгнание православных из Дубойского монастыря в Пинске.

Игумен Афанасий Брестский

В знак покаяния в том, что он, хотя и по неведению, был использован против св. Православной Церкви и России, он принимает монашество в Виленском Св. — Духовом монастыре и становится еще большим борцом за Православие, укрепляет Церковь в

Кутеинском монастыре под Оршей, Межигорском под Киевом и других. Афанасий ставится св. Петром Могилой игуменом монастыря св. Симеона в Бресте и объезжает Белую Русь с антиуниатской проповедью, а затем добирается до Москвы, до царя Михаила Федоровича Романова. Афанасий посетил с миссией Копысь, Могилев, Шклов. Затем Афанасий прибывает в Москву, где останавливается на Большой Ордынке (вот бы где ему памятник поставить), попадает к царю Михаилу Федоровичу и описывает результаты миссии в своем фактическом манифесте воссоединения Руси и борьбы с «партией измены», который актуален и сегодня и поэтому требует переиздания. Этот документ 1638 года называется «История путешествия в Москву». В этом манифесте-поэме описано нелегкое положение в Речи Посполитой православных жителей Малой и Белой Руси. Афанасий умоляет русского царя заступиться за православных Белоруссии и Малороссии, убеждает Михаила Федоровича начать войну с Речью Посполитой для защиты Православной веры и пишет, что ему явилась Богородица, сказавшая ему: «О Афанасий! Иди до царя Михаила и скажи ему: победи неприятелей наших, ибо уже время пришло». Святой Афанасий призывал православного русского царя сделать изображение на хоругвях Купятицкой Божией Матери, чей образ вместе с запиской был передан царю. Принятый в Посольской избе, Афанасий «бьет в набат» о подготовке в Речи Посполитой нового самозванца.

Царь Михаил Федорович сначала отказал гетману Петру Сагайдачному в воссоединении Малороссии и Белоруссии, затем святому игумену Афанасию, ограничился щедрыми пожертвованиями. Причина — слишком сильна в Москве была прозападная «боярская партия», не хотевшая ссориттся с «просвещенной Речью Посполитой», «боявшаяся санкций». Впрочем, игумен Афанасий и царь Михаил, вероятно договорились о том, что игумен будет готовить православное русское воссоединение, которое надолго затянулось из-за саботажа вышеупомянутой компрадорской партии.

Игумен Афанасий вернулся в Брест, создает здесь православное братство Рождества Пресвятой Богородицы, полемизирует с унией и срывает подготовку нового похода на Москву. Филиппович обратился к московскому послу князю Львову, который расследовал дела о самозванцах, в немалой степени — по результатам поездки игумена Афанасия в Москву. Во время встречи Афанасий рассказал послу о серьезных разоблачающих фактах из жизни Яна Фаустина Лубы (сына Лжедмитрия), передав, среди прочего, одно из последних его посланий, предоставив тем самым русскому послу необходимые для предъявления Речи Посполитой «вещдоки». Игумен Афанасий арестовывается и подвергается жестоким пыткам за исповедание Православия. В заключении пишет он свои основные антиуниатские тексты: «Новины» (с духовными песнопениями — стихами, положенными на собственную музыку), «Фундамент непорядку костела рымского», «Приготоване на суд», «Порада побожная». Прямо из заключения Афанасий пишет письма королю Владиславу, в которых обосновывает антигосударственный характер унии и прямо призывает к союзу с Россией. Митрополит Петр Могила добивается временного освобождения Афанасия из тюрьмы под собственный надзор в Киево-Печерской лавре, где Афанасий собирает все свои антиуниатские трактаты в единый том: «Диариуш». Могила ранее спас Афанасия, восстановив его в священном сане, которого он был неканонично лишен под давлением Речи Посполитой. Затем Афанасий прикидывается юродивым, что позволяет Луцкому православному епископу Афанасию Пузыне вернуть Афанасия Филипповича в Брест. Игумен был идейным вдохновителем православного русского восстания Богдана Хмельницкого, ревностным сторонником воссоединения Великой, Малой и Белой Руси. Но то, что он не поставлял порох восставшим в битве под Берестечком, он доказал в суде по обвинению в поставках пороха восставшим. Это, однако, не спасло его от третьего и последнего ареста и новых «пыток огнем», во время которых он проповедовал: «…Чтобы настоящая греческая вера всемерно почиталась, проклятая же уния была унижена и обращена в ничто», «Проклята теперешняя ваша уния. И знайте о том наверняка, если ее из панства своего не выкорчуете, а Православную Церковь Восточную не успокоите, гнев Божий над собой наживете».