Кирилл Фролов - Святые и пророки Белой Руси

Подойдя к Москве, поляки стали готовиться к штурму. 30 сентября отряд подрывников во главе со шляхтичем Надворским пытался установить заряды и подорвать бочонки с порохом, заложенные в подкопах под Тверскими и Арбатскими воротами. Однако в подкопе поляки были встречены дружным огнем московских стрельцов, предупрежденных накануне перебежчиками. Штурм был назначен на вечер первого октября, но когда в московских церквах раздался благовест ко всенощной накануне праздника Покрова, прослезившийся гетман перекрестился и дал отбой штурму. Очень многое зависело от этого решения запорожского гетмана. Не для того он пришел под Москву, чтобы разорить ослабленную пятнадцатилетней Смутой Россию, возвести на московский патриарший престол униата Игнатия и лишить свой народ единственного союзника в вековой борьбе с польскими поработителями в лице великой единоверной державы…

Сейчас историки срыв штурма Москвы объясняют отсутствием у Владислава денег для платы казакам. Но зачем казакам была эта плата, когда перед ними почти беззащитным стоял богатейший город — столица московского царства? Более вероятным является другое объяснение: Сагайдачный не собирался штурмовать Москву. Поэтому и перебежчики своевременно сообщили защитникам города о местонахождении польских подкопов, и полк атамана Ждана Конши с шестью сотнями казаков не случайно перешел к московскому царю. О том, что Ждану Конше перейти к московитам велел Сагайдачный, писал королю в Варшаву шляхтич Загурский. Вероятно, на первое октября этот несостоявшийся штурм тоже был не случайно назначен. Штурмовать город казаки в этот день не стали бы ни за что, так как именно на первое октября, четырнадцатое число по современному календарному стилю, приходился престольный праздник Запорожской Сечи -

Покров Пресвятой Богородицы. Чудо избавления было праздничным подарком запорожцев русским единоверцам.

У Сагайдачного в Московии были дела, о которых полякам знать не следовало. В занятой казаками Туле в то время находился прибывший в московское царство для сбора пожертвований Иерусалимский патриарх Феофан. П. Сагайдачный рассказал ему о бедственном положении православного населения в польском королевстве и просил рукоположить православного митрополита для Киева и епископов на епархии, занятые униатами.

1 декабря 1618 года между московским царством и Польшей было заключено Деулинское перемирие сроком на 14 лет. Согласно его условиям к Польше отходили Смоленск, Чернигов и северские города. Из польского плена был освобожден отец царя Михаила Романова митрополит Филарет, ставший впоследствии Московским Патриархом. Уходя из Московии, гетман Сагайдачный мог быть доволен достигнутыми результатами. Ему удалось провести успешные переговоры с Иерусалимским Патриархом Феофаном. Он доказал польскому королю, что без запорожских казаков его армия не способна достигнуть военных успехов, а московского царя побудил задуматься о том не лучше ли ему принять запорожцев в свое подданство чем воевать с ними. Но мысль о пролитой крови сотен русских единоверцев не давала ему покоя. По пути Сагайдачный не стал разорять пограничного Курска и послал туда двух казаков, чтобы они успокоили население города.

Как и следовало ожидать, после похода король Сигизмунд не сдержал слова, данного П. Сагайдачному. По Раставицкому соглашению из реестра были исключены казаки, записанные туда в течение последних пяти лет. Все они должны были вернуться к своим помещикам. Не была также обеспечена свобода вероисповедания. Недовольные соглашением, подписанным

Сагайдачным, казаки вместо него избрали гетманом Дмитрия Барабаша. Тем временем Сагайдачный с верными ему пятью тысячами казаков совершил поход на Крым, взял Перекопскую крепость и освободил томящихся в ней невольников.

В феврале 1620 года Сагайдачный направил в Москву посольство во главе с атаманом Петром Одинцом с посланием, в котором писал царю Михаилу Федоровичу о том, что запорожские казаки «помня, как предки их прежним великим государям, царям и великим князьям Российским повиновение оказывали и им служили, и за свою службу царское милостивое жалование имели, так же и они царскому величеству служить готовы, против всяких его царского величества неприятелей». Необходимо подчеркнуть, что в то время Речь Посполитая из-за претензий королевича Владислава на московский престол не признавала Михаила Романова законным царем и находилась с Россией в состоянии временного перемирия. Следовательно, фраза «служить готовы против всяких его царского величества неприятелей» свидетельствовала о том, что Сагайдачный не только признавал Михаила Федоровича законным русским царем, но и заявлял о своей готовности воевать не только против турок, но и против поляков. Царь велел передать послам Сагайдачного благодарность за готовность ему служить и выдать казакам триста рублей жалования. Но Запорожскую Сечь и другие подконтрольные казакам территории в свое подданство не принял. Сагайдачный хорошо понимал, что ослабленное войнами и междоусобицами Смутного времени московское государство не готово принять казаков под свое покровительство и тем самым втянуться в кровопролитную войну с Польшей. Он посылал Сигизмунду сигнал о том, что если в Польше не прекратят притеснять казаков и не обеспечат православным свободу вероисповедания, то запорожцы перейдут на службу к русскому царю.

Но главной целью приезда атамана Одинца в Москву было завершение переговоров с находящимся там Иерусалимским Патриархом Феофаном о посвящении митрополита и епископов для православного населения Речи Посполитой.

Православное меньшинство было проблемой для польской власти. Осознавая свою религиозную идентичность, русские на протяжении столетий сохраняли национальное самосознание и упорно сопротивлялись проводимой властью политике ассимиляции. Тем не менее, в начале XVII в. русская знать, сократившись количественно вследствие перехода значительной части ее представителей в католичество и утраты ими своей национальности, прекращает свою деятельность в защиту Православия. То же самое можно сказать и о братствах, сила и влияние которых в значительной мере зависели от присутствия в их среде русского дворянства. В 1610 году после смерти Перемышльского епископа Михаила Копыстенского в Речи Посполитой оставался единственный православный епископ Иеремия Тиссаровский во Львове, являвшийся местоблюстителем Киевского митрополичьего престола. С его смертью Православие в Речи Посполитой было бы ликвидировано как Церковь без епископа.

Перед приездом в Киев Патриарх Феофан обратился к коронному гетману Жолкевскому с просьбой о получении королевского позволения на проезд по территории Речи Посполитой. Король в своем универсале от 30 июля 1620 года дал Патриарху Феофану свое согласие на его приезд в свое королевство, называя его «преподобным и любезным во Христе отцом». При этом гетман Жолкевский в письме киевскому воеводе Томашу Замойскому пишет, что в случае путешествия Иерусалимского Патриарха к епископу Иеремии во Львов там его было бы удобно арестовать.