Майкл Каннингем - Край земли. Прогулка по Провинстауну

Хотя парты в школах уже не заносит песком и песчаные сугробы больше не нарастают под стенами домов, Провинстаун по-прежнему сплошь пронизан норовистыми песчаными пустошами. Автомастерские стоят в тени дюн; прибрежные дома построены прямо на песке — и там, где у их материковых сестер лужайки, у них самих ракушки и пляжная трава. Куда ни пойди, всюду слышен звук туманного горна. В пустошах можно укрыться от шума и торговли; город позволяет хотя бы частично избавиться от ощущения, будто ты лишь помеха вездесущему покою, что просачивается сквозь окна по ночам и надолго повисает в воздухе после твоего ухода.

В каком-то смысле Провинстаун — одно сплошное побережье. Если вы стоите на берегу, наблюдая за отливом, вы не сильно ближе к воде и не то чтобы доступнее ветрам, чем в центре города. Вдоль всей бухты, а следовательно, и города, ощетинившись водорослями и жухлой морской травой, тянется пологий пляж. Поскольку Провинстаун низко посажен на континентальном шельфе, он в немалой степени подвержен влиянию приливов и отливов, которые в сизигии солнца, луны и земли могут превышать двенадцатифутовый перепад. Участки берега шириной более ста ярдов во время прилива полностью скрываются под водой. Вода в заливе абсолютно спокойна практически в любую погоду и теплее, чем на океанских пляжах, но, поскольку это Северная Атлантика, даже в августе она не бывает в привычном смысле теплой. Пляж залива всецело обжит — городские задворки пустуют разве что в экстремальную погоду, впрочем, многолюдно там тоже не бывает; и никаких прибойных волн, поэтому вода, что мягко плещется о берег, всегда кишит лодками. Здесь особенно здорово с собаками и маленькими детьми: помимо пляжа, единственное открытое пространство, где они могут вдоволь нарезвиться, — игровая площадка у школы на холме. Не менее здорово гулять здесь в одиночестве, и лично я предпочитаю ясные зимние дни, когда воздух до болезненного колюч и снежинки мешаются с песком. Пляж усеян ракушками, но это ракушки Новой Англии, почти исключительно двустворчатые, их палитра колеблется от серого до коричневого, переходя к светло-коричневому — с редкими вкраплениями розовато-лилового или глубокого пыльно-фиолетового. Это не морской пейзаж, тяготеющий к розовому и бледно-голубому. Время от времени на пляж выбрасывает случайные сокровища: старую глиняную курительную трубку или целую стеклянную бутылку — сгусток мутного света, обточенный океаном. Скульптор Пол Боуэн, беспрестанно прочесывающий пляжи, за эти годы нашел несколько фарфоровых кукольных голов, рук и ног, и я всегда хожу по тому же участку побережья в надежде увидеть среди камней и осколков крошечное белое личико, наполовину занесенное песком: чопорные алые губы, бесстрастный голубой глаз.

Самый дальний конец песчаной спирали, на которой стоит Провинстаун, краешек вялой закавычки мыса — это Лонг-Пойнт, узкая полоска дюн и травы. Хотя условно он относится к материку, столетия назад океан размыл основную часть тощей песчаной горловины, соединявшей его с землей. В 1911 году здесь установили дамбу, скрепляющую Лонг-Пойнт с окраиной Вест-Энда. В XVIII веке, когда Лонг-Пойнт был по сути островом, там образовалась община, со временем разросшаяся примерно до двухсот человек, большинство из которых работали на солеварнях — выпаривали соль из морской воды. Все, что было им необходимо, все, чем их не мог обеспечить океан, поставлялось на лодках непосредственно из Провинстауна.

Во время войны 1812 года [5] Англо-американский вооруженный конфликт, так называемая «вторая Война за независимость». британцы оккупировали Провинстаун и отрезали пути снабжения жителей Лонг-Пойнта. Когда разразилась Гражданская война, провинстаунцы, опасаясь вторжения войск Конфедерации в залив, что означало бы блокаду всего города, построили на Лонг-Пойнте две песчаные крепости, водрузив на каждую по пушке. До Провинстауна конфедераты так и не добрались, а поскольку добровольцы день за днем и ночь за ночью стояли на страже над участком соленой воды, на который никто не претендовал, к оборонительным сооружениям прилипли имена Форт Нелепый и Форт Никчемный.

Еще до начала Гражданской войны, ближе к середине XIX века жители Лонг-Пойнта начали осознавать, что, поселившись здесь, они совершили ошибку. Их дома были чуть ли не кокетливо подставлены штормам и ураганам, соль продавалась уже не так хорошо, и сама мысль, что каждое яйцо, каждую штопальную иглу или пару носков необходимо заказывать и доставлять на лодке, потеряла свое очарование. Поэтому они взяли свои дома — всего их было сорок восемь, — подняли домкратами, погрузили на баржи и переправили по воде на материк. Большинство старых домов в Провинстауне строились без фундаментов прямо на песке, и перенести их с одного места на другое было не сложнее, чем переправить по суше крупную лодку. Были известны случаи, когда материковые дома, примостившиеся на верхушках дюн, с течением лет оседали вниз, пока не оказывались у подножия тех самых холмов, которые когда-то венчали.

Дома, переправленные по воде с Лонг-Пойнта, по-прежнему здесь — в основном они сосредоточены в западной части Провинстауна, хотя некоторые можно найти и в Ист-Энде. Опознать их можно по синим табличкам с изображением дома на барже, мирно плывущей по белым загогулинам волн.

На пике отлива до Лонг-Пойнта из Вест-Энда можно дойти по влажному песку. Туда можно добраться вне зависимости от приливов и отливов по дамбе, идущей от западного окончания Коммершиал-стрит. Дамба представляет собой ленту из неровных гранитных блоков шириной примерно в тридцать футов, конец которой почти теряется из вида, если смотреть на Лонг-Пойнт со стороны материка. Возможно, вам захочется проделать весь путь, а может, вы решите дойти до середины и просто посидеть на камнях. Летом, за час или около до пика прилива, когда вода прибывает, вы можете соскользнуть с камней и позволить приливу унести вас почти до самого берега.

Если вы все же дойдете до Лонг-Пойнта, то окажетесь на песчаной косе шириной около трехсот ярдов: по одну сторону бухта, по другую залив, между ними — заросли дюнной травы. Лонг-Пойнт аскетично украшен маяком и давно опустевшим сараем, где некогда хранили ламповое масло. Скорее всего, вы там будете одни, хотя воды вокруг вас будут кишеть лодками. Это излюбленное место гнездования крачек и чаек. Когда много лет назад я отправился туда с Кристи, парнем, с которым тогда жил, он пробрался в заросли травы и спугнул птиц. Если я расскажу, как он, ликуя, стоял среди сотен вопящих белых птиц, яростно круживших и пикировавших вокруг него, как величественно скалился — ни дать ни взять персонаж из Данте, — пока я стоял невдалеке, беспокоясь о растревоженных птицах, вы можете узнать все, что необходимо, о том, почему мы были вместе и почему нам пришлось разойтись.