Елена Вайцеховская - Олимпийские игры. Очень личное [litres]

В Объединенной команде – неком анахронизме, где каждый из местечковых чиновников на протяжении Игр скрупулезно подсчитывал «свои» медали, – шанс стать чемпионами имели почти все: столь суров был олимпийский отбор спортсменов. Но несмотря на непрерывную дележку на «своих» и «чужих», более единой наша команда не была, пожалуй, никогда.

Более того, чем интернациональнее был состав той или иной сборной, тем большее раздражение спортсменов вызывали попытки журналистов допытаться, чьих же медалей в ней больше. Для самих себя – именно для себя – они по-прежнему, пусть в последний раз, были одной командой. Да, пожалуй, еще для тех, кто сам прошел через большой спорт.

То был странный праздник. С огромным количеством ярчайших побед и непрерывным чувством унижения. Сохранять чувство собственного достоинства в атмосфере недоброго и пристального внимания можно было, только побеждая. Или сделав все для этой победы. Иногда – вопреки всему. Видимо, поэтому все, что происходило в Барселоне, не поддавалось никаким логическим выкладкам.

Какие страсти, вспомните, бушевали вокруг решения латышских баскетболистов Гундарса Ветры и Игорса Миглиниекса выступать в Барселоне в составе Объединенной команды! Дома, в Латвии, их объявили чуть ли не персонами нон-грата. В Барселоне же, по мнению многих (и моему в том числе), не могло быть для нас более непримиримого соперника, нежели сборная Литвы. Но именно после встречи Объединенной команды и Литвы информационные агентства распространили уникальнейший и не поддающийся объяснению снимок – игроки двух команд стояли, обнявшись.

Эти Игры получились уникальными и для болельщиков. Порой было совершенно не важно, какой флаг поднимался над пьедесталом в честь чемпиона: за любым, будь то бело-сине-красный, жовто-блакитный или любой другой, виднелась наполовину рухнувшая, но воистину великая спортивная держава. Именно это и сплачивало ребят намертво.

Впрочем, все это мне только предстояло понять…

Я летела вниз по лестнице, не разбирая дороги. Выплеснувшаяся из чьего-то стакана кока-кола окатила меня с головы до ног. Зато на глазах у десятка коллег, сгрудившихся перед последним и самым неприступным кордоном – входом в раздевалки, я протаранила этот кордон и влетела – как была, в купальнике – в коридор, по которому шел Женя Садовый. И тут поняла, что не могу произнести ни слова.

А ведь пятью минутами ранее я захлебывалась от потока слов, комментируя для ТВ этот самый долгожданный финал первого плавательного дня, а за моей спиной и с обеих сторон то же самое делали десятки телерепортеров.

И как было иначе? Во всех предыдущих заплывах вопреки всякой логике фавориты один за другим покидали свои лидерские дорожки, ошеломленные в секунду рухнувшими надеждами.

Да и мы все, признаться, дрогнули после фальстарта, виновником которого впервые в жизни стал сам Садовый. Когда, преодолев первую половину дистанции 200 м вольным стилем, он проигрывал почти корпус Андерсу Хольмерцу из Швеции, хотелось просто зажмуриться и закричать от отчаяния. Но именно в этот момент я услыхала сорванный голос главного тренера сборной Глеба Петрова: «Пошел. Ей-богу, пошел!»…

Три золотые медали семнадцатилетнего смешного, лысого мальчишки, завоеванные им в течение трех дней, сделали пловца героем Игр. Как и всю Объединенную плавательную сборную.

Меньше чем за год до барселонских Игр Садовому сделали сложнейшую операцию – вырезали из почки камень величиной с куриное яйцо. Волосы Евгений сбрил весной 1992-го. Тогда, после выигранного на чемпионате страны заплыва, давшего ему право называться олимпийцем, он разоткровенничался, сидя рядом со мной на полупустой трибуне «Олимпийского»:

– Понимаете, дело не в том, что обостряется ощущение скорости. Когда пловец бреет голову, то как бы отрешается от всего ради единственной цели.

Когда в Барселоне он подошел ко мне после первой выигранной дистанции, награждения и традиционного круга почета по голубому, как вода, ковру перед трибунами, мне бросились в глаза побелевшие костяшки пальцев, в которых была зажата медаль, и накрепко закрученная вокруг запястья лента. От пережитых эмоций Садовый слегка заикался. У него дрожали губы:

– Я же утром – в предварительном заплыве – старт завалил. Правда, все равно чувствовал, что приплыву первым, но, когда уже в финале встал на тумбочку, меня затрясло. Мелькнуло ощущение, что судья на старте намеренно затягивает сигнал, и я не удержался, упал в воду. А перед вторым стартом присел отдышаться и вдруг, не поверите, увидел, именно увидел, как у меня колотится сердце. И ноги враз стали ватными. Правда, в воде прошло. А перед последним поворотом понял, что все в порядке. Хотя до сих пор не могу поверить… Можно, я подарю вам цветы?

Эти громадные букеты сухостойных бледно-лиловых, невероятно воздушных мелких цветов я уносила из бассейна каждый день, пока продолжался плавательный турнир. Коллеги, выделившие мне спальное место в общей квартире деревни прессы, ежевечерне встречали мое появление нарочито-недовольным ворчанием: «Опять Вайцеховская с новым веником. Везет же некоторым на медали…»

Российские пловцы-мальчишки продолжали творить чудеса. Эстафета 4×200 метров вольным стилем, которую с мировым рекордом выиграли Дима Лепиков, Володя Пышненко, Веня Таянович и Садовый, всегда считалась вотчиной американцев. Именно с их подачи у этой эстафеты появилось свое, устоявшееся десятилетиями название: «Гордость нации».

Впервые я услышала эти слова от отца, а он в свою очередь – от выдающегося американского тренера Джеймса Каунсилмена.

– 200 метров вольным стилем – та дистанция, которую невозможно выиграть, обладая лишь талантом, – объяснял американский тренер. – Здесь проявляется не только мастерство тренера и умение подготовить отдельно взятого ученика. Если в стране есть сильные пловцы-средневики, это оценка плавательной школы. Если же из таких пловцов можно составить команду, способную победить в эстафете на Олимпийских играх, – это самый яркий показатель уровня плавания в стране. Гордость нации.

С 1960 года американцы ни разу не уступили олимпийского первенства. Я не беру в расчет Игры-1980, когда в Москву не приехали не только представители сильнейшей плавательной державы, но и их извечные соперники – пловцы ФРГ, которые много лет отчаянно пытались сражаться с американцами за золото в этом виде соревнований. Золото, завоеванное эстафетами США в Лос-Анджелесе-84 и Сеуле-88, отбрасывало все эти годы изрядную тень на высшие московские награды наших ребят.

В Барселоне же победа России получилась фантастически убедительной.