Всеволод Васнецов - Под звездным флагом Персея

Большинство членов команды «Оби» в Сибири закупили для себя муку, рыбу в бочонках, солонину и прочие продукты, с которыми жалко было расставаться. Придя в себя, люди снова полезли на «Обь» и стали тащить оттуда свои мешки, бочонки, какие-то тюки. Все это приходилось переваливать через двое поручней, в страшной спешке, на скользкой наклонной палубе. Мешки рвались, бочки разваливались. Мука, перемешанная с соленой рыбой и снегом, покрывала нашу палубу, а по ней, скользя и падая, лезли люди с мешками и бочонками. Команда «Оби», набранная из случайных людей перед самым отходом в Сибирь, скорее походила на мешочников, чем на моряков. Бросая корабль, люди думали только о себе, о своих запасах.

Стоять долго было очень опасно: сильный ветер валил громаду парохода на «Малыгина», и мы тоже начали крениться в сторону «Оби». Дальше рисковать было нельзя, и С. М. Карамышев прокричал в рупор, чтобы все перебирались скорее на «Малыгин». Команда «Оби» продолжала сновать туда и обратно. Капитан в последний раз крикнул: «Я отхожу», и дал гудок.

Мы отошли, но еще долго держались вблизи «Оби» — надо было разобрать хаос на палубе. А «Обь» не тонула. Из трубы еще вился легкий дымок, работали помпы, откачивая воду, и она вытекала из сливных отверстий. Пароход, казалось, еще жил своей жизнью, но на нем не было ни души. Его бросили!

Вскоре мы пошли своим курсом, а покинутый корабль все возвышался над морем, постепенно теряясь в снежной пурге.

Горькое чувство одолевало меня. Зачем покинули корабль на плаву? И кажется мне, что еще много дней одиноко носился он по волнам, пока не попал на прибрежные камни или в тяжелые льды. Место гибели злополучного корабля осталось неизвестным.

Через 50 лет после этих событий я впервые просматриваю страницы своего дневника. Я не думал, что он сохранился; только незадолго до того, как я начал писать эти строки, его нашли в архивных бумагах моего отца. Записи в нем коротки и сжаты, как в вахтенных журналах. Но они всколыхнули мою память и с такой необычайной яркостью воскресили страшную картину гибели «Енисея», а потом «Оби», что мне кажется, будто эти события случились совсем-совсем недавно.

А с «Обью» все это произошло 20 сентября 1921 года. В тот же день мы окончательно расстались со льдами, а 22 сентября через пролив Югорский Шар вышли из Карского моря.

Никаких научных работ на обратном пути мы не выполняли, так как на «Малыгине» скопилось более 80 человек с погибших кораблей. Все помещения занимали люди, спавшие вповалку, где придется, даже на решетках в машинном отделении. И всех их надо было кормить. Мы спешили в порт.

Экспедиция прибыла в Архангельск 27 сентября, пройдя за плавание свыше 3000 миль.

Как видно из рассказа, условия плавания были весьма неблагоприятны для того, чтобы выполнять научные работы по программе. Зачастую приходилось делать станции не там, где нужно, а там, где позволяли обстоятельства.

Собранные материалы не дали возможности сделать больших обобщающих выводов, их объем для этого был недостаточен. Но это с современной точки зрения. Для тех же отдаленных лет и по Баренцеву, и особенно по Карскому морю имелось такое ничтожное количество данных, что материалы, полученные в экспедиции на л/п «Малыгин», представляли большой интерес и ценность. Несомненно, что первая советская арктическая экспедиция в то время имела огромное и научное, и политическое значение.

Но не только в этом значение экспедиции 1921 года.

Дело в том, что научные работники различных специальностей не имели тогда никакого опыта в организации и производстве морских исследований, не были знакомы с практикой обращения с различными приборами на море.

Уже с самого начала экспедиции, с периода ее подготовки на временно предоставленном корабле, руководству института стало совершенно ясно, что необходимо иметь собственное экспедиционное судно. Без него невозможно систематическое и планомерное изучение северных морей.

И опять же только после плавания на «Малыгине», после приобретения опыта морских исследований, нам стало понятно, какие требования следует предъявить к такому кораблю, к его специальному оборудованию. Опыт позволил спланировать, построить и оснастить первое советское научно-исследовательское судно «Персей» так, что для тех времен оно явилось наиболее совершенным экспедиционным кораблем, на котором почти 20 лет успешно велось изучение северных морей.

Как исследовательский корабль «Персей» не устарел до конца своей жизни, до дня гибели от вражеской бомбы.

Кончилось наше плавание. С сожалением расставались мы с «Малыгиным». За исключением сотрудников, спешивших в Москву, мы все снова превратились в грузчиков. От всего того огромного количества имущества, которое напихали в «Малыгин» перед плаванием, надо было его освободить. Для этой цели Месяцеву удалось найти складское помещение, небольшую комнатку под примитивную канцелярию, а несколько позднее и помещение для своей лаборатории.

И вот мы разгружаем корабль, возим имущество на подводах к складу на Псковской улице. Научные материалы, собранные во время плавания, отправляем в Москву.

Началось наше обратное путешествие из Архангельска в Москву, втроем, в товарном вагоне. Стало холодно, кое-где уже выпал снег. Двери вагона плотно закрыты, ночи темные, длинные, у нас только фонарь «летучая мышь», дающий весьма мало света. Читать нечего, да и темно. Только и делали, что топили печурку, что-то на ней варили, преимущественно соленую треску, коротали время за разговорами.

Трудное это было путешествие и приятных впечатлений не оставило. Сохранились в памяти только два эпизода, о которых стоит рассказать.

Наш товарный состав задержался на станции Емца — не было паровоза. Засидевшись в полутемном вагоне, решили мы с Володей Голицыным прогуляться. Взяли ружье и отправились в лес, в настоящую тайгу. Забрались мы подальше от станционного поселка, рассчитывая встретить рябчиков. Шли и шли по тайге. Северный день короток, быстро стемнело, ветер зашумел в вершинах деревьев, стало неуютно и сумрачно в лесу. Решили возвращаться, и тут поняли, что не знаем, в какую сторону идти.

Остановились, прислушались. Только ветер шумит в ветвях, как шумит он далеко-далеко кругом в этих безжизненных местах. Долго блуждали мы по лесу, разыскивая свои следы на снегу. Безрезультатно — ветер замел их.

Но вот в минуту затишья мы услышали далекий лай. Остановились — тишина! К счастью, собака залаяла снова, и мы определили направление на поселок. Спасибо неизвестной собачке, не знаю, что бы сталось с нами без нее. Приключение могло кончиться печально.