Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.
- Название:Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ирина Богат Array
- Год:2010
- Город:Москва
- ISBN:978-5-8159-0948-9, 978-5-8159-0950-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг. краткое содержание
Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг. - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
«Что с тобою? – спросила жена, видя, что я смеюсь, читая твое письмо. – Скажи же!» А я не мог не захохотать, читая рассказы о моем неапольском короле, который выезжал из Лейбаха в шестиместной карете, имея при себе все свое министерство, то есть капуцина, собаку и двух медвежат в корзинке; недоставало шута, обезьяны и попугая.
Уваров поехал в Рим! Но который, генерал или пиит? [То есть Федор Петрович или граф Сергей Семенович. В Италию лечиться поехал тогда первый из них.]
Александр. Семердино, 15 июня 1821 года
Чтобы поквитаться с тем, что сообщаешь мне от Меншикова, выписываю из письма графа Ростопчина то, что говорит он о французах, над коими не перестает подшучивать при всякой оказии: «Французы, – говорит он, – оставляют песенки и безумства только для того, чтобы заниматься глупостями. Эти господа смогут похвастаться представительным правительством, только когда научатся молчать и слушать кстати; они станут опорой монархии, только когда отбросят выражение «приносить присягу», чтобы делать это лояльно; они станут республиканцами, когда у них не останется уже 120 блюд рестораторов и они будут есть чечевицу и пить воду». Говорит, что Корсакова уехала, промотавшись так, что не заплатила Орлову Грише, который за нее поручился у банкира. Потье переходит опять в варьете и проч. Очень хвалит Шредера, чему я очень рад.
Тесть пишет, что дочь Щербатова, князя Александра Александровича, бежавшая с кем-то из дому отцовского, с ума сошла.
Теперь и умри бессмертный Наполеон, мало будут говорить; а я помню, что в 1813 году, во время блокирования Дрездена, где он был, писали, что он опасно болен, и это произвело страшную тревогу во всей Европе. Другие времена, другое лечение. Корреспонденцию этого бывшего проказника, обещаемую тебе давно Сенфлораном [46] Известным петербургским книгопродавцем. Почтовые сношения были в то время так медленны, что А.Я.Булгаков в июне еще не знал о кончине Наполеона, последовавшей весною этого же года.
, буду ожидать с нетерпением.
Александр. Семердино, 17 июня 1821 года
Худо жить патриархам в нонешнем веке, в коем завелась мода нападать на все, что бывало наисвященнейшего в мире. В Царьграде говорят о срубленной голове так, как у нас здесь о срубленном дереве, да еще и менее, потому что патриарха забыли; а я третий день жалею о двух деревах 20-аршинных, кои срубил у меня в лесу Филат на мостик, который мы строим в рощице, с одного берега пруда на другой. Он будет точно наподобие мостика в батюшкином саду, на островке, и будет называться Братнин мост. Я буду им хвалиться, как французы Аустерлицким; но этот поставлен был гордостью, высокомерием, а мой воздвигнула братская любовь.
Ай да французы! Овечки по-неаполитански – мысль пресчастливая, хотя так бывает со всеми овечками: их всех забивают еще прежде, нежели они увидят костер. Мы над этим посмеялись от всей души с моей женою.
Пожалуй, себе, визирю голову руби, но этим несчастного патриарха не воскресишь. Подлинно справедливо говорит Сабанеев, что это первый пример, чтобы сняли с виселицы тело, чтобы отдать ему всякие почести, пушечную пальбу и проч., как то было в Одессе с телом бедного патриарха.
Очень я рад, что княгиня Воронцова, моя фаворитка, родила благополучно в Лондоне. Ему и отцу его дан орден Гвельфов английским королем; но отчего также Убрию? Видно, по стараньям графа Нессельроде. Поздравь Воронцова, когда будешь ему писать. Я, признаться, не совсем был покоен насчет родин сих.
Александр. Семердино, 22 июня 1821 года
От Вяземского писем не жду. Он был ленив и в Варшаве, а у вас едва станет у него времени разъезжать по дачам и театрам; я буду ему рад, когда приедет в Москву. Василий Львович обещал тотчас меня известить о приезде его. Твои хлопоты серьезнее моих, то есть с Чижиком, и не очень было бы забавно платить за него 5000 рублей; но я рад, что ты передал это все Васе, которому честь и слава, ежели он отца выпутает и успокоит. Не всякому дано это счастие.
Перечитывая письма батюшкины к Алексееву и к нам, вижу, как он горевал о долгах своих; но мы были в чужих краях, да и слишком молоды и неопытны, чтобы быть ему полезными. Главное зло было то, что управляющие батюшку обкрадывали, он сам об хозяйстве не имел понятия, и прекрасное имение не приносило ему никакие, или ничтожные доходы. Батюшка продал тогда барону Ашу Любашковское имение почти за ничто. Аш получает доходу 60 тысяч рублей. Азанчевский купил за 22 тысячи рублей Жельцы, которые не давали ничего; вечные были недоимки, а старый этот … выручил деньги свои на одном лесе и имеет лучшие озера в Белоруссии. Но мало ли кого обогатил наш батюшка! Утешение и то велико, что худого слова никто не произнес никогда на его счет. Он умел выслуживать, а не наживать.
Батюшка подлинно был должен Татищевой 2000 рублей. Сто раз была речь о заплате, и я не виноват, что это не кончено. Всему причиною взаимная деликатность. Я просил много раз старуху сделать счет, по коему был готов заплатить; она отвечала, что полагается на меня; мне было совестно положить, как должно, указные проценты, а она по 10% тоже совестилась, я думаю, просить. Так и оставалось все. Деньги были взяты через Фавста, коего я тоже сто раз просил переговорить; у него был один ответ: скажу! Я ему напишу, чтобы непременно хоть с Урусовым кончил бы; а по моему мнению, одно средство и легчайшее: так как уже прошел и десятилетний срок, то отдать, вместо 2000 рублей, 4000 рублей. Я раз самой старухе говорил; она отвечала: «Это деньги дочери моей; все равно, что у вас деньги эти, что у меня». Мы и не с такими долгами да честно расплатились, а для меня мать Дмитрия Павловича особа священная.
Александр. Семердино, 26 июня 1821 года
Барону Строганову пришла, как говорят, оказия. Как-то выпутается он изо всего того? Батюшке покойному и труднее еще было. Турки и режут, и бурлят теперь, – а когда мы присоединили к себе Крым, да им еще говорили: эй, турки, не шумите, а то худо вам будет, проститесь с Крымом без спору? Меня удивляет, что Англия, Франция, Швеция, бывшие всегда наставницами турок, не унимают их дурачеств, открыв им глаза насчет последствия. Они пропали, ежели мы объявим теперь войну; а ручаться можно, что турки не найдут ни единого союзника, а мы многих. Будет что делать, всякому достанется славный кусочек: Греция, Египет, острова, Морея и проч. и проч. Да, брат, и я боюсь, что твоему бедному банкиру Данези не снести головы; а бедному Строганову будет это очень больно, ибо он без намерения предал его в руки злодеев.
Александр. Семердино, 28 июня 1821 года
Не оттого, чтобы Сережу Уварова я некогда горячо не любил, но, право, рано ему в сенаторы. Он мне все кажется мальчишкою, и довольно глупо, ежели он это прежде времени огласил. Вообще, я замечаю, что молчаливость есть качество такое редкое в нынешнем веке, а это душа дел и успехов во всяком предприятии. Умей с важностью молчать – прослывешь великим человеком. Иван Иванович Дмитриев это доказал, хотя я и не отнимаю у него всех достоинств.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: