Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Это все хорошо, но еще бы лучше – учредить почтовые пароходы до Любека или Гамбурга. Мне все хочется, чтобы князь [39] То есть князь Голицын. Тогда заключалось почтовое соглашение России с Австрией и Пруссией через Берлин. Гольдбек был мемельским почт-директором. влюбился в почтовую часть. Религия и просвещение свое возьмут: одна крепко вкоренена в русском народе, другое идет как-то быстро само собою, а почтам надо помогать; пространство одно нашего государства требует уже, чтобы сообщения не затрудняли, а делали бы удобнейшими и краткими. Эту страсть можешь ты князю привить в частных ваших разговорах.

Кстати: Рушковский рассказывал мне очень плодовито, как Вяземский дорогою растерялся и как около Дорогобужа нашли том Вольтера, между Дорогобужем и Вязьмою – несколько номеров «Минервы», под Вязьмою или Гжатью, вероятно, «Орлеанскую Девку» или «Фобласа», Ариосто, Горация, а деньги-то, 50-то целковых, их-то, вот евто-то, – не нашли: видно, князь потерял их под Варшавою или в Литовской дирекции.

Вчера мы на балконе у Пушкиных пили чай, и вся семья тебя вспоминала. Старуха, как всегда, очень высокопарно витийствовала, называла Рушковского своим сердечным другом. Я отвечал: «Так уж повелось, что все московские почт-директора всегда будут вашими ближайшими друзьями и даже немного вашими родственниками, не так ли?» Наташа покивала мне головой, а старуха на лице показывала, что поймали вора в горохе. Добрая женщина, только уж своих интересов нигде не забудет.

Александр. Москва, 20 мая 1821 года

Вареньке понравились Жуковского стихи, а ввечеру взял их у меня на прочтение Василий Львович, у коего сестра Анна Львовна очень плоха.

Итак, Петербург 23-го числа будет обрадован возвращением государя. Отсутствие продолжалось почти год. Я жалею, что Каподистрия не едет к водам поотдохнуть и полечиться. Мне кажется, что греческие дела и текущая везде кровь этих несчастных должны его мучить и отнимать последнее здоровье.

В Царьграде патриарх кончил жизнь свою мученически, несмотря на прокламацию свою в пользу турок. Тело его было привязано к лошадиному хвосту и таскаемо по городу, а там отдано жидам, которые его продали одному греку, увезшему окровавленные останки в Одессу. Ужасно! Долгоруков, служащий при миссии в Царьграде, пишет отцу своему, что житие их неприятное самое, что нельзя выйти на улицу от отвратительных зрелищ: везде трупы, повешенные, убитые греки. Иные говорят, что Строганов уже и выехал оттуда.

Александр. Москва, 23 мая 1821 года

Князь Платон [40] То есть князь Платон Александрович Зубов, перед тем женившийся на Фекле Игнатьевне Валентинович. сыграл злую шутку со своими племянниками, кои надеялись на большое после него наследство; но я всегда радуюсь, когда богатый человек женится на бедной девушке, а богачи обыкновенно ищут еще богатее себя; все мало! Ну, сударь, я очень рад, что ты все кончил с Гольдбеком к государеву приезду. Польза будет для публики; но надеюсь, что конвенция эта не будет без пользы и для тебя лично.

Александр. Москва, 26 мая 1821 года

Я был теперь у Василия Львовича, которого нашел в слезах. Поутру на консилиуме доктора решили, что сестре его Анне Львовне жить нельзя и что у нее водяная; она давно больна, и должно было ожидать несчастие это, но он все не может утешиться. Он любит весь род человеческий, как же не любить сестру? Просил меня его не оставлять: верно не оставим. А в случае несчастия хочет ехать с нами в деревню – милости просим! В Москве что-то много печальных известий: во многих домах умерли дети, а у бедного доктора Таненберга – трое на одной неделе; также дочь трехлетняя у маленького Голицына, что женат на Нелидовой.

Окулов сказывал, что Высоцкий продал Свирлово за 200 тысяч Кожевникову, богачу-купцу. Жаль то, что все это будет запущено, а может, и сады истребятся, потому что он хочет завести какие-то фабрики или заводы. Луниной дело наконец кончено; дом ее куплен для Коммерческого банка за 280 тысяч рублей, стало быть, и Пфеллер свой сбыл за 60 000 рублей, чего он очень желал. Я советовал Луниной нанять дом князя Сергея Ивановича, и она мне препоручила это устроить. Я надеюсь, что Чиж рад будет и не заломается, прося дорого за наем, а ему денежки годятся.

Принимаю истинное участие в скорби доброго Каподистрии. Лишиться отца есть потеря невозвратная, а особливо теперь, ибо я все того мнения, что вся эта греческая каша очень должна его огорчать. Каков же этот плут Али-паша! Всем пользуется и хотел помириться с турками на счет греков, да не удалось. Очень я радуюсь будущему возвращению Полетики. Очень благодарен я графу Нессельроде за память обо мне: я обоих их очень люблю, а особенно зная, сколько она тебя любит.

Сонету итальянскому не могу я довольно натешиться. Сожалею, что не вся Москва знает по-итальянски; читал его огорченному Пушкину, и тот принужден был расхохотаться. Что-то скажет бестолковый философ Саччи? Насилу-то мои неаполитанцы принялись за свое ремесло, то есть за буффонство. Полно им прикидываться богатырями. Пульчинеллю не идет роль героя. Знай они свои макароны, свое мороженое и гулянье по Кияйе. Какое им дело до парламентов, конституций и проч.!

Когда увидишь Вяземского, скажи ему, что стихи, помещенные в «Вестнике Европы» на его счет за подписью «200 – 1», сочинены неким Аксаковым, домашним актером Кокошкина [41] С.Т.Аксаков, по любви своей к сценическому искусству, действительно часто бывал у тогдашнего директора театров Ф.Ф.Кокошкина. Имя Аксакова тогда было еще так мало известно, что Булгаков мог повторять вздорный слух о его якобы подчиненном отношении к Кокошкину. и переводчиком Филоктета.

Александр. Москва, 31 мая 1821 года

За все подробности о наших друзьях очень тебя благодарю и Тургеневу и Вяземскому бью челом, а молва уверяет, что Жуковский женится на дочери нашего историографа.

Я любовался присланными тобою образчиками походной типографии и спрятал это в свой архив с привычною надписью. Закревский оставит по себе хорошие памятники.

Намедни за ужином (у тестя), Татьяна Ивановна Киселева, сидя подле меня, все говорила о племяннике своем Павле Дмитриеве, которого очень любит. Я тотчас в дрожки и поскакал к ней сказать ей об ленте; она плакала от радости и чрезмерно меня благодарила за эту приятную новость.

Грустно видеть льющуюся в Греции кровь, и все это без пользы. Конечно, греки пропадут, их положение сделается еще хуже, но турки сами много потеряют, ежели последуют такие эмиграции в Америку; флот и торговля рушатся. Чумага все говорит, что это дурно кончится для них, но Метакса был противного мнения.

Вейтбрехт сказывал (верно, слышал на почте), что из Петербурга идут, едут и бегут все в Царское Село, чтобы встретить государя. Я очень понимаю всеобщую радость, и изъявления этой любви, верно, будут приятны государю после столь большого отсутствия.