Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Вчера к Риччи приехал Нащокин от митрополита, который рассказывал ему о полученном им рапорте касательно одного чудесного происшествия, или просто чуда. Девушка старая, слепая, немая и глухая видит сон, что ангел велит ей пойти в такую-то церковь; придя туда, находит в алтаре сидящего монаха; он ее благословляет и говорит ей: «Вера твоя тебя спасает, ты обременена немощами, ты не роптала, сносила все с терпением, полагалась на Бога; знай же, что в Светлое Христово Воскресенье ты будешь видеть, говорить и слышать. Знай это и молчи!» Только в праздник она встает; увидев образ свой в зеркале, столь изумилась, что осталась неподвижною. Мать входит ее поздравить с праздником, удивляется, что слепая смотрится в зеркало, говорит: «Что ты делаешь?» Дочь оборачивается, увидев мать, падает в обморок, только приходит в себя и рассказывает матери, что с нею было. Послано сделать следствие на месте, и привезли сюда и мать, и дочь. Я уверен, что для Бога нет ничего невозможного; но чудеса – события веков прошедших, а не нынешнего: люди так умны, их можно обращать к Богу рассудком, не действуя на воображение и не поражая чувства их чудесами. Ваш ипохондрик Тургенев должен кое-что знать об этом. Теперь все об этом только и говорят.

Благодарю за первый номер «Рецензента», это обогащает; впрочем, все первые номера всех выходящих журналов всегда хороши, право же. Это другая статья. Так как этот 1-й номер не что иное, как любезность «Сына Отечества», желающего ознакомить своих читателей с сим новым журналом, то прошу тебя абонировать меня на «Рецензента», да уже и доставлять его мне с письмами твоими.

Вчера было-таки гулянье. После проливного дождя под вечер разгулялось, показалось солнце, и ревностные охотники пустились часу в восьмом в Сокольничью рощу. Ко мне приехал Керестури, я велел запрячь коляску, и мы пустились туда: был час девятый, мы и видели всех, но уже возвращающихся домой по страшной грязи; для пешеходов невыгодно было. Вечер провел я у Пушкиных, где был также Вяземский: он мне сказывал, что Тургенев едет к каким-то водам в России, а Сергей Уваров идет в отставку, но ты не пишешь ни о том, ни о другом.

Шаховская была у Бальмен, которая не могла ехать в деревню с Митюшею: больна и кашляет, точно как некогда Самарина Анна Петровна. Вчера же слышал я от П.П.Нарышкина, что Альбиния [доктора] повез Трубецкой в Ярославль, к жене Сипягина, которая опять занемогла.

Ну, сударь, этот раз Баранова точно идет замуж, ибо помолвка была, жениха хвалят: некто Шишкин, отставной улан, с именем, с фигурою и воспитанием: вчера говорили, что она его не стоит. За несколько дней перед тем она отказала генералу Засу, который, видно, ее не стоит. Свидетельство тетушкино послал я подписать Обрескову: ежели вовремя принесут – приложу, а не то уж завтра доставлю тебе с тяжелою. Да вот оно и явилось.

Теперь были Исленьевы и сказывали, что у бедной Марьи Васильевны Талызиной умерла сегодня единственная прекрасная дочь.

Кстати: анекдот. Вчера, как я писал тебе, был проливной дождь; старуха Афросимова спала и валялась целый день, под вечер видит: время хорошо, – закладывай карету, ступай на гулянье; грязно, подзывает полицмейстеров и ругает, по обыкновению: «Заставь дураков Богу молиться, так лоб разобьют; вы боялись пыли, а теперь так много полили водою, что грязь по колено». Si non е vero, е ben trovato [34] Может, и неправда, но рассказано хорошо. .

Константин. С.-Петербург, 3 мая 1821 года

На вечер я пустился к Татищевым, у коих много было гостей, между прочим и Сперанский, с которым долго я разговаривал. В субботу я обедал в первый раз в Английском клубе; довольно было гостей. Московские и дом, и прислуга лучше. После заезжал я к Колтовской [владетельнице уральских заводов], которая три записки мне писала, имея какую-то крайнюю нужду, и подлинно просила меня дать о ее деле записку Тургеневу Николаю. Туда прискакал за мною почтальон. «Что такое?» – «Графиня Нессельроде два раза к вам заезжала и опять будут в 8 часов». Поехал к ней, – нет дома, приезжаю домой, и она вслед за мною. Вот в чем дело. Графиня Гурьева [мать графини Нессельроде] в то утро выехала, на десятой версте у форейтора лошадь спотыкнулась, он попал под колесо, и дух вон. Привезли несчастного ко мне совершенно уже мертвого. Колесо переехало через висок и раздавило лицо. Бедная графиня вся встревоженная; мать в отчаянии пишет ей, что тут делать! Человека воскресить нельзя, а мой совет – тотчас послать эстафету к старухе-графине, успокоить ее, сказать, что несчастный не умер и останется жив, а семейству его пенсию определить. Мой совет был всею фамилиею принят; так и сделали. От старухи есть уже ответ; она дочь чрезвычайно благодарит: как камень с сердца свалился, а не то была в отчаянии.

Закревский получил письмо от Киселева, который получил приказание ехать в Смоленск и дожидаться там приезда государя; стало, приближается счастливое время видеть его здесь. Дай-то Бог! У меня был секретарь государыни Новосильцев, с поручениями. Разговорясь о дилижансах, сказывал свой разговор с императрицею, которая сожалела, что они не далее Царского Села ходить будут; ей бы хотелось, чтобы до Павловского, а у нас уже это и сделано, как увидишь из печатного объявления Новосильцев уверял, что это очень будет государыне приятно. Нет! Мы не куртизаны, это бы хоть Чернышеву.

Александр. Москва, 5 мая 1821 года

Анекдоты сабанеевские прочтя, тебе возвращу, а ты не говоришь, что делать с «Белою сумою», возвратить ли: я давно это прочел.

Только и было дурного, что 1 мая, теперь опять славная погода, хотя и холодноват воздух. О нашем отъезде еще не знаю ничего, и вот почему: Дмитрий Борисович Мертваго наговорил мне чудеса о делаемых здесь доктором Каррасом сернистых обкуриваниях, коих модель привезена из Вены; это лучше ванн для ревматизмов и всяких кожных болезней. Я видел это заведение: прекрасно, соблазняет меня. Мертваго рассказывал мне чудесные вылечивания. Граф Зотов лечился от страшной сиятики, которая не позволяла ему ни ходить, ни сидеть. Хотя, не чувствуя болей, не имею великой надобности, но хочется взять ванн с десять. Поговорю также с Пфеллером. Князь Дмитрий Владимирович все еще не бывал сюда, но я слышал, что он у Васильчикова [35] Князь Д.В.Голицын и Илларион Васильевич Васильчиков были женаты на родных сестрах Пашковых. , пробудет двое суток в Твери и проедет в свою подмосковную. Мне кажется, что на первый случай лучше бы дилижансы завести до Троицы, куда есть всякий день охотники, а в Нижний будут ездить только во время ярмарки.

Вчера обедали мы у Волкова. Были: Вяземский, Василий Львович, Фавст, генерал Турчанинов, наш старый знакомый, Мертваго, Озеров и проч.; был тут и Попандопуло, который вне себя: выдержал экзамен и теперь может кого хочет лечить. Просил сообщить и тебе это важное происшествие и просил рекомендовать его всем моим знакомым. Сегодня обедают те же почти у Алекс. Павловича Афросимова; не хочется, а надобно ехать для Вяземского. Он собирается уже в свое Остафьево на три дня, и воротясь оттуда, недолго уже здесь поживет и отправится к вам; говорит, что на неделю, а забывшись, верно, и месяц проживет [36] Князь П.А.Вяземский прожил в Петербурге до 14 июня 1826 года. Новосильцев писал ему, что за нескромные разговоры о политике не велено ему возвращаться в Варшаву. Государь сказал Карамзину, что он может иметь место в Петербурге, если хочет; но князь не захотел. .