Юрий Никулин - Цитаты, афоризмы, анекдоты. Юрий Никулин

– Да, я потрясен! – продолжал мой незнакомец уже с пафосом. – Как вы, талантливый, умный, культурный человек, решили связаться с цирком, который вас губит и уничтожает?

От неожиданности я замер.

* * *

Артист Евгений Лебедев рассказывал, что на детских спектаклях ему часто приходилось исполнять роль Бабы-Яги. Однажды его шестилетний сын спросил:

– Папа, ну почему ты все время выступаешь Бабой-Ягой? Неужели ты не можешь хоть один раз побыть Снегурочкой?

* * *

Встреча с Рязановым произошла на «Мосфильме». Я знал этого режиссера как автора нашумевшей картины «Карнавальная ночь».

С первой минуты встречи мы быстро нашли общий язык. Вспоминали знакомых, говорили о песнях. Так прошло около часа. Только к концу беседы Рязанов от общего разговора перешел к основной теме.

– Я вам дам сценарий Леонида Зорина. Мне кажется, что по нему можно сделать отличный фильм. Хочу вас попробовать на главную роль – роль Таппи, снежного человека.

Вечером вместе с Таней мы читали сценарий. В нем много романтики, необычности. И я уже представлял себе, как буду играть главного героя, снежного человека, волею судьбы попавшего в современный город.

Мне было известно, что на эту роль уже пробовали Леонида Быкова, Игоря Ильинского, Ролана Быкова, Олега Попова и других известных артистов. На пробах я волновался.

Через некоторое время мне позвонил Эльдар Рязанов и сказал:

– Мы решили утвердить Игоря Ильинского. Все-таки Ильинский есть Ильинский! Как вы считаете?

– Конечно, Ильинский есть Ильинский, – согласился я.

– Но мы вас, – продолжал Рязанов, – все-таки будем снимать. Предлагаю небольшую, но интересную роль болельщика. Этот человек пройдет через всю картину. Такой странный болельщик. Должно получиться забавно.

* * *

Съемки фильма «По ту сторону радуги» по решению кинематографического руководства приостановили. Кто-то посмотрел материал, и отснятое ему не понравилось. Картину, как говорят на студии, законсервировали и дали указание переделать сценарий. Эпизод с болельщиком в новом варианте исключили. А на роль снежного человека пригласили молодого ленинградского артиста Сергея Юрского. Мне же Эльдар Рязанов на этот раз предложил эпизодическую роль милиционера. Милиционер так милиционер.

Через некоторое время меня вызвали на съемки, и я встретился с Сергеем Юрским. Мы долго вспоминали послевоенный Московский цирк, в котором прошло детство Сергея.

Эпизод с милиционером снимали на улице. Я должен был выйти из милицейской машины, дать свисток, затем стащить Таппи – Юрского с фонарного столба, усадить в милицейскую машину и уехать.

На съемочную площадку приехала настоящая милицейская машина, за рулем которой сидел капитан милиции. Он вышел из машины и долго меня рассматривал. Я был одет в милицейскую форму, загримирован. Потом у кого-то из съемочной группы он спросил:

– Где у вас режиссер?

Ему показали на Эльдара Рязанова.

– У меня к вам, товарищ режиссер, вопрос, – обратился к нему капитан милиции. – Скажите, пожалуйста, ну почему в кино, как правило, милиционеров показывают идиотами и дураками?

– Как это так? – не понял Рязанов и посмотрел на меня.

А я засмеялся и говорю:

– Это он меня увидел, поэтому и задает такие вопросы.

* * *

Вдруг телефонный звонок.

– С вами говорят из группы «Война и мир». Сергей Федорович Бондарчук хочет, чтобы вы приехали на студию для переговоров об участии в фильме.

На следующий день я встретился с Бондарчуком. Он очень внешне изменился. Выглядел усталым, нервным. Все время к нему заходили люди-то приносили эскизы, то просили поставить подпись на каком-то письме, то срочно вызывали на просмотр кинопроб, то соединяли по телефону с Комитетом по кинематографии, то просили посмотреть оружие, доспехи, старые гравюры.

Здесь же, в его кабинете, проходило прослушивание музыки к фильму. Я просидел около двух часов, наблюдая весь этот хаос. Наконец Сергей Федорович заговорил со мной.

– Вы догадываетесь, зачем я попросил вас зайти ко мне?

– Предполагаю, – сказал я, – что вы хотите предложить мне роль Наполеона?

– Как? – На секунду Бондарчук даже замер.

Когда я улыбнулся, он стал смеяться вместе со мной.

– Я хочу, – сказал Сергей Федорович, – чтобы вы сыграли капитана Тушина. Вы помните Тушина?

– Довольно смутно, – сознался я.

– Ну что же вы так, – сказал с некоторым огорчением Сергей Федорович. – Тушин. Капитан Тушин! В нем же олицетворение всего русского. Тушин – фигура огромного значения. И для романа и для фильма. Я хочу, чтобы вы сыграли эту роль! Я вижу вас в этой роли.

Остановились мы на том, что я внимательно прочту роман, потом сделаем фотопробу, поищем грим, костюм, а там и решим, как быть дальше. ‹…›

Когда картина вышла на экран, один из моих приятелей сказал:

– Хорошо, что ты не снялся в «Войне и мире».

– Почему? – удивился я.

– Артист, исполняющий роль Тушина, сломал на съемках ногу. А я тебя знаю – ты бы и шею там сломал!

* * *

Снимали фильм «Когда деревья были большими». Запомнилась мне съемка сцены, где пьяный Кузьма приходит вечером на паром и поет печальную песню. Я напевал есенинские строчки:

А под окном кудрявую рябину

Отец спилил по пьянке на дрова…

После нескольких дублей я предложил Кулиджанову:

– А что, если выпить по-настоящему? Легче будет играть пьяного.

– Вы так думаете? Ну что ж, попробуйте. Снимем один дубль специально для вас, – разрешил режиссер. – Хотя я думаю, что это будет плохо.

Принесли стакан водки. Я залпом выпил. А поскольку за целый день почти ничего не ел, то быстро почувствовал опьянение, и мне все стало, как говорится, трын-трава. Начали съемку. Я пел, и мне казалось, что все получается гораздо лучше.

Прошло время. Сидим мы на студии и смотрим материал этой сцены.

Показали дубль, снятый после стакана водки. Если в первых дублях все выглядело довольно убедительно, то после того, как я выпил, начался кошмар. Я увидел на экране человека не трезвого и не пьяного. Казалось, какой-то чокнутый человек изображает пьяного.

* * *

В конце тридцатых годов снимался фильм, в одном из эпизодов которого свинья должна была съесть бумажный свиток – грамоту.

Кинематографисты приехали к Дурову в цирк и спрашивают:

– Скажите, пожалуйста, Владимир Григорьевич, вы не могли бы выдрессировать свинью, чтобы она на съемках съела грамоту? Мы понимаем, это трудно, но нам очень нужно.

– А сколько у вас отпущено по смете средств на дрессуру? – спросил Дуров.

– Три тысячи. Если понадобится, можем заплатить и больше. Понимаем, что это сложно.

– Прежде всего для этого нужно заключить со мной договор, – сказал Дуров.