Пол Аллен - Миллиардер из Кремниевой долины [История соучредителя Microsoft] [litres]

– Завтра утром сделаем вам биопсию.

Я отправился в Шведский медицинский центр в деловой части Сиэтла – я был в больнице впервые с тех пор, как мне в детстве удаляли гланды. Ночью мне приснилось бесформенное чудовище, пристававшее ко мне. Оно было из дегтя, и отделаться от него было невозможно. Я проснулся в ужасе.

25 сентября сделали биопсию. Когда я очнулся после анестезии, ко мне зашел хмурый хирург.

– Мистер Аллен, – сказал он. – Я вырезал, сколько мог, но предварительный диагноз – лимфома.

Я знал только, что это рак, но когда узнал подробности, то испугался. В те дни даже лимфома в ранней стадии убивала с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Трудно было смириться с мыслью о возможной смерти. Я прожил 29 замечательных лет, и все равно ощущение было такое, что меня обманули. Мне еще столько предстояло сделать и испытать.

На следующее утро хирург и бригада онкологов вошли, радостно улыбаясь.

– Хорошие новости, – сказал хирург. – У вас болезнь Ходжкина.

Тщательное исследование изменило диагноз.

– Вероятность выздоровления на ранней стадии – больше 90 %, – продолжал хирург. – Все будет хорошо. Вы поправитесь.

Мне хотелось ему верить. Он говорил уверенно, да и остальные держались бодро. Но я еще не отошел от вчерашнего шока.

Нужно было определить стадию заболевания, чтобы понять, насколько далеко оно зашло; для этого требовалась более серьезная процедура – биопсия костного мозга. Я по глупости купил книгу о болезни Ходжкина, в которой прочитал, что опухоль может дать метастазы, посмотрел графики процентов выживаемости и перепугался до смерти. Хуже всего было ждать результатов, пока шишка на шее выросла размером с яйцо малиновки. Мой отец, переживший рак яичек, сказал мне:

– Сын, все это неприятно, но нужно оставаться мужчиной.

На бумаге эти слова кажутся сухими, но я, зная, через что прошел отец, воспринял их как утешение. Нельзя поддаваться страху и отчаянию; нужно терпеть.

Тут подоспела хорошая новость: мою болезнь обнаружили на стадии 1-А; она еще не начала распространяться. Лимфома Ходжкина на ранней стадии излечивается достаточно просто. Я вытащил страшную карту, но далеко не худшую.

Начался курс радиотерапии, пять дней в неделю. Приемная была полна людей в больничных халатах, некоторым болезнь оставила мало шансов. В зловещей тишине все ждали своей очереди. Однажды в приемную забрел какой-то мужчина в поисках автомата с сигаретами. Медсестра встала и сказала:

– Сэр, в раковых отделениях не держат автоматов с сигаретами.

Мужчина испарился.

Меня поджаривали рентгеновскими лучами по полторы минуты с каждой стороны. Включая подготовку, процедура занимала меньше пятнадцати минут. Техник сказал мне как-то:

– Мистер Аллен, никто не запрыгивает на стол и не спрыгивает так шустро, как вы.

А я просто хотел убраться оттуда поскорее. Через месяц после начала процедур начались приступы тошноты. Я мчался домой, и там меня долго рвало. За два месяца я похудел на двадцать фунтов.

Дома я отдыхал и слушал музыку. Я проводил время с родителями и сестрой, но мне хотелось еще чем-то отвлечься. Поэтому, вместо того чтобы разумно взять отпуск, я несколько раз в неделю ходил в офис по вечерам, просто чтобы держать руку на пульсе. Несомненно, это была традиция Microsoft: непреклонная преданность работе. Стремясь к нормальной жизни, я даже ходил по выходным на занятия для начинающих горнолыжников, хотя сил хватало только на то, чтобы съехать с горы.

В середине курса терапии у меня так снизилось количество лейкоцитов, что было принято решение прервать лечение на несколько недель. Однако к тому времени опухоль уменьшилась. Гарантий не было никаких, и я по-прежнему чувствовал себя больным и слабым, но уже начал приободряться.

Во время перерыва в лечении я однажды зашел в офис к Биллу обсудить доходы по MS-DOS. Наша стратегия фиксированной цены помогла нам закрепиться на нескольких рынках, но мне казалось, что пора от нее отказываться. Вот пример: мы получили 21 000 долларов за лицензию по Бейсику Applesoft. Когда было продано более миллиона машин Apple II, вышло, что мы получили по два цента за копию.

– Если мы хотим повысить доход, – сказал я, – пора начинать брать отчисления с копии за DOS.

Билл ответил мне как несмышленышу:

– Как, по-твоему, мы получили ту рыночную долю, которую имеем сегодня?

Потом вступил Стив и начал поддерживать Билла с обычным напором. Получилось двое на одного, впрочем, я в то время был, скорее, половинкой человека (позже Microsoft перешла на лицензирование с отчислениями за копию, что принесло миллиарды долларов дохода).

Вскоре после этого случая я сказал Стиву, что, возможно, создам собственную компанию. Я предупредил Билла, что дорабатываю последние дни в качестве руководителя Microsoft и с удовольствием буду работать самостоятельно.

Я еще проходил курс радиотерапии, когда Билл подписал мое предложение о создании Microsoft Hardware Group, которая начала с разработки подключаемой мыши для GUI-приложений Чарльза Симони. Мы заключили контракт с японской производственной фирмой ALPS, и вскоре прототип мыши Microsoft обрел очертания: металлизированный шар и два валика, которые считывали его движения и расшифровывали направление и расстояние. Дон Бертис создал карту, которая передавала сигналы в компьютер (за тринадцать лет до явления универсальной последовательной шины – USB). Главный вопрос был – сколько кнопок? Я решил: две, своего рода компромисс между трехкнопочной мышкой на Alto и однокнопочной моделью, которую Стив Джобс создавал для Apple Lisa.

Я приехал к Джобсу в Пало Альто, чтобы послушать о его планах в отношении Macintosh – более дешевой GUI-машины Apple, которая еще находилась в разработке. У нас был свой интерес: Macintosh мог дать нашим GUI-приложениям Word и Excel приют, пока платформа PC и наша новая операционная система Windows не будут к ним готовы. Джобс пустился в рассуждения о величии графического интерфейса пользователя, не подозревая, что ломится в открытую дверь. Когда я обмолвился, что мы собираемся выпускать мышку для Microsoft Word, он начал расхваливать свою однокнопочную мышь. Я спросил, не лучше ли иметь две кнопки, но Джобс прочел мне лекцию:

– Дело в том, Пол, что чем проще, тем лучше. Никому не понадобится больше одной кнопки на мышке.

– Но, Стив, у человека больше одного пальца; возможно, он захочет что-то делать и правой кнопкой.

Джобс только покачал головой. Он был уверен, что для начинающего все должно быть как можно проще – и что иного подхода быть не может. В Microsoft мы пытались сочетать простоту с мощностью. Я считал любой компромисс возможным, если он повышал функциональность программы или устройства.

Когда в 1983 году появился Word – раньше, чем Macintosh, – наша мышь первого поколения пошла плохо, несмотря на то что цена была вдвое меньше, чем у конкурентов. Джон Ширли, сменивший в этом году Тауни на посту президента Microsoft, жаловался, что наши склады «кишат мышами». Главной проблемой был Word 1.0 – попытка до появления Windows имитировать графический интерфейс пользователя. Но меня это не обескуражило. Наша стратегия – приучать людей к новому, мостя дорогу к лучшим версиям наших программ.