Пол Аллен - Миллиардер из Кремниевой долины [История соучредителя Microsoft] [litres]

Время подтвердило мою правоту. Windows, вышедшая в 1985 году, со временем стала главной GUI-платформой для персональных компьютеров. Мышь Microsoft благополучно обрела множество воплощений – оптическая, беспроводная, лазерная, с использованием Bluetooth – и стала одним из самых «долгоиграющих» продуктов компании. И у всех этих мышек было больше одной кнопки. Человек привыкает быстро. Сегодня эта лишняя кнопка позволяет миллионам пользователей Windows открывать контекстные меню и вызывать другие многочисленные функции.

Постскриптум: в 2005 году, после 22 лет поклонения однокнопочной мыши, Apple смягчилась и выпустила многокнопочную мышь Mighty Mouse.

Однажды вечером, в конце декабря 1982 года, я услышал, как Билл и Стив что-то жарко обсуждают в офисе Билла, и остановился послушать. Понять суть было несложно. Они переживали, что в последнее время от меня мало толку, и прикидывали, как можно сократить мою долю в Microsoft в пользу совладельцев. Было ясно, что они не в первый раз завели этот разговор.

Не в силах больше сдерживаться, я ворвался в офис и закричал:

– Это невероятно! В этом вся ваша сущность!

Я обращался к обоим, но смотрел прямо на Билла. Пойманные с поличным, они застыли. Я не стал дожидаться ответа, развернулся и вышел.

Я прокручивал их разговор в уме, пока ехал домой, и он казался мне все отвратительней. Я помогал создавать компанию и оставался активным членом правления, пусть болезнь и ограничивала мои возможности, а теперь мой партнер и мой коллега замышляют меня ободрать. Это было подлое предательство, вне всякого сомнения. В тот же вечер устыдившийся Стив Балмер позвонил ко мне домой и спросил у Джоди разрешения приехать.

– Послушай, Пол, – сказал он, когда мы присели. – Я сожалею о том, что произошло сегодня. Мы просто выпускали пар. Мы пытаемся столько сделать и хотим, чтобы ты мог приносить еще больше пользы. А вся эта история с долями – чушь. Я никогда на такое не пошел бы, и Билл, я уверен, тоже.

Я ответил Стиву, что крайне поражен случившимся. Через несколько дней я получил письмо от Билла – написанное от руки на шести листах. Датированное 31 декабря 1982 года – последним днем последнего полного года нашей совместной работы в Microsoft, – оно содержало извинения по поводу подслушанной мной беседы. И разоблачения – точку зрения Билла на наше партнерство.

«За последние четырнадцать лет у нас возникали многочисленные разногласия. Однако сомневаюсь, что найдутся другие два партнера, у которых было бы столько общего как по частным вопросам, так и в отношении общей стратегии».

Это верно, мы были уникальными партнерами. Несмотря на все наши разногласия, редко два партнера достигали такого единства взглядов – разве что Хьюлетт и Паккард или Сергей Брин и Ларри Пейдж из Google; пожалуй, все.

«Иногда мне кажется, что я больше верю в твои способности, чем ты сам. Меня всегда удивляла твоя привязанность к SoftCard… Честно говоря, прорывные идеи вроде SoftCard великолепны, но они не обязательны».

Билл знал, что SoftCard остается для меня больным местом. Это был хороший ход: признать мой вклад, но не придавать ему большого значения.

«Компания действительно в прекрасном положении во многих смыслах… Однако компания в плохом положении в одном смысле. Мы гораздо менее уникальны, чем были прежде… Характеристики наших продуктов и общий подход (sic!) не столь уникальны, как хотелось бы».

В начале существования Microsoft никто не делал того, чем занимались мы: мощный, но компактный Бейсик для микрокомпьютеров плюс комплект проверенных средств разработки. Когда мы достигли лидирующего положения с MS-DOS, никто не мог сравниться с нами. Но с развитием отрасли уровень инноваций Microsoft снизился. Компании были нужны все доступные свежие идеи, и Билл не хотел лишаться моих.

«Пол, иногда мне кажется, что ты считаешь меня плохим парнем – или считаешь компанию плохой. Иногда мне кажется, что ты не понимаешь, сколько сил вложено в эту компанию».

На самом деле я прекрасно знал, сколько сделал Билл – и другие, – чтобы Microsoft стала великой компанией. В конце концов, я ведь тоже в этом участвовал.

«Я знаю, что ты размышлял об этом больше меня, но действительно ли ты хочешь стать одиночкой? Я понимаю желание отдохнуть, но если бы ты действительно хотел работать самостоятельно, стоило ли возвращаться в Бостон и убеждать меня бросить школу? Твоя сильная сторона – участие в планировании и разработке, а не в исполнении».

Билл говорил правду. В основе нашего успеха лежало объединение моего предвидения и его бесподобной деловой хватки. Но все это не относилось к делу. Когда у меня нашли болезнь Ходжкина, решение пришло само собой. Если болезнь вернется, бессмысленно – а то и опасно – вновь окунаться в напряженную атмосферу Microsoft. Если я продолжу выздоравливать, то уже не забуду, что жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее без радости.

Письмо Билла стало отчаянной попыткой заставить меня остаться; наверняка он считал, что логика на его стороне. Но оно ничего не изменило. Я принял решение.

В начале нового года в Microsoft было много дел. Разрабатывалась новая линия, Multi-Tool – со временем она превратится в Microsoft Office; была близка к завершению версия для Mac. Оживление царило вокруг Windows (программа сначала называлась Interface Manager, пока кто-то из маркетологов не уговорил Билла, что Windows завлекательней). На подходе было много новых продуктов. Я чувствовал, что оставляю компанию в хорошей форме.

Ближе к концу наши трения с Биллом стали гораздо серьезнее прежних турниров «кто кого переорет». Неукротимое стремление Билла быть первым сделало его одним из лучших директоров в истории, но оно же испортило наши отношения. Подтверждением может служить случай, имевший место незадолго до моего ухода, когда Билл устраивал мне разносы за мою бесполезность. В свое оправдание я напомнил:

– Математика для 100-й модели TRS-80 была серьезной работой и хорошо пошла.

Примерно год назад Tandy попросила нас написать для их ноутбука математические программы с плавающей запятой, необходимые для финансовых вычислений. Я раньше такого не делал, и пришлось попотеть, чтобы все получилось.

– Все коды написал я, – заявил в ответ Билл.

– Серьезно? – удивился я. Он всегда делал подобные заявления с такой убежденностью, что невольно думалось: «А я точно это писал?» Я нашел исходные коды и распечатал их; разумеется, они были мои. Билл не написал ни единой строчки; на самом деле он в то время вообще ничего не писал. На следующий день я снова пришел к нему. Я бросил распечатки ему на стол и сказал:

– Ладно, Билл, вот математика. Покажи мне, что ты написал.

Настала пауза. Билл даже прекратил раскачиваться, бросил взгляд на код и сказал:

– Ладно, ты написал.