Пол Аллен - Миллиардер из Кремниевой долины [История соучредителя Microsoft] [litres]

Совместный проект Калифорнийского университета в Сан-Диего и Института Аллена представляет собой новый и эффективный подход к масштабным невропатологическим исследованиям на молекулярном уровне. Помимо подтверждений тому, что аутизм может возникать вследствие вакцинации, он помогает пролить свет на причины возникновения расстройств в процессе развития и объяснить, почему у разных детей аутизм проявляется по-разному. Разобравшись в предпосылках аутизма на клеточном уровне, ученые смогут изобрести новые способы вмешательства – от диагностирования на ранних стадиях до медикаментозного и прочих методов лечения. Вполне возможно, что причины возникновения аутизма, а также шизофрении и прочих расстройств будут определены еще на нашем веку.

Мы замахиваемся все выше и выше. Алленовский атлас человеческого мозга, составление которого должно закончиться к 2012 году, – проект гораздо более трудоемкий и масштабный. (Человеческий мозг в 2000 раз больше мышиного, а кора его в расправленном состоянии будет размером с 43-сантиметровую пиццу.) Сложности начинаются с поисков подходящих образцов мозговой ткани. Нам требовались образцы мозга от нормальных взрослых людей в возрасте от 20 до 68 лет, без местных травм, наркотической зависимости и нервных или психических заболеваний в анамнезе. (Самоубийцы отпадали по определению.) А поскольку ткани мозга начинают разлагаться уже в первые сутки после смерти, крайне важно перехватить образец вовремя. Благодаря связям института с финансируемыми НИЗ банками мозговой ткани на обоих побережьях США нам удалось раздобыть три образца, и мы надеемся получить еще десять для завершения первой редакции атласа. Может показаться, что для составления всеобъемлющей карты мозга это слишком маленькая выборка, однако на самом деле генов, индивидуальный рисунок экспрессии которых варьируется от человека к человеку, достаточно мало.

Учитывая огромный объем необходимых работ по прокрашиванию и сканированию, было бы нерентабельно подвергать анализу весь мозг целиком. Поэтому, по совету наших консультантов, мы пошли на компромисс. Сперва мы создаем всеобъемлющий трехмерный атлас, который охватит все экспрессированные гены во всех областях, чтобы каждый специалист мог найти что-то свое. Но поскольку этот первый трехмерный срез не дойдет до клеточного уровня, мы предоставим также базу данных с более высокой детализацией, охватывающую в каждом из основных отделов мозга до пяти сотен генов, представляющих особый интерес для исследователей. В совокупности получатся два источника беспрецедентных сведений о нормальном человеческом мозге.

Второй наш революционный проект – это Алленовский атлас нейронных связей мышиного мозга. На «мозговом штурме» Ричард Аксель обратил наше внимание на то, что поведение человека определяется в первую очередь не только экспрессией отдельных генов, но в гораздо большей степени физическими и биохимическими связями, которые возбуждают или тормозят миллиарды взаимозависимых нейронов. Текущие исследования в этой области сводятся в основном к выявлению межклеточных или межобластных соединений. Наша задача – рассмотреть мозг целиком и подробно проиллюстрировать, как связаны нейроны.

Всеобъемлющая карта нейронной сети требует новых технологий для отслеживания соединений, а полная база данных потянет на несколько квадриллионов байт. Но если мы добьемся успеха, созданная нами диаграмма поможет кардинально расширить знания о том, как изменяется взаимодействие между нервными клетками под воздействием заболеваний и какое терапевтическое вмешательство сможет этому препятствовать.

Окрыленный успехом первого атласа мышиного мозга, я встретился с Эриком Канделем, нейробиологом из Колумбийского университета, награжденным Нобелевской премией в области физиологии и медицины за работу над нейронными механизмами памяти. Я заявил ему тогда: «Через десять лет мы будем знать о мозге неизмеримо больше».

Доктор Кандель поспешил охладить мой пыл: «Я тружусь в этой области уже пятьдесят лет, но сомневаюсь, что на моем веку – и даже на вашем – нам удастся изучить мозг».

Мне вспомнился вопрос, который я задал собравшимся на мозговой штурм светилам: «Сколько Нобелевских премий в области нейробиологии нам еще нужно получить, чтобы разобраться в работе мозга?» Разброс цифр получился от двадцати пяти до пятидесяти.

До этого нам еще очень и очень далеко. А пока я не сомневаюсь, что наши атласы помогут этим будущим лауреатам и приблизят их успех.

Во мне не воспитывали любовь к приключениям. В детстве я, как и мама, путешествовал вместе с героями книг. Стопки National Geographic в подвале открывали окно в большой мир, но я никак не метил в покорители новых земель. Потом, когда я только начинал карьеру в Microsoft, у меня просто не хватало времени на поездки. Все круто изменилось в 29, когда на меня обрушилась болезнь. Я начал плавать с аквалангом на Гавайях, полюбил Францию с ее такой непохожей на нашу культурой и кухней. Однако у меня и в мыслях не было, что когда-нибудь я стану владельцем яхты. Яхтсмены представлялись мне кучкой снобов в блейзерах и капитанских фуражках, со стаканом виски в руках и сигарой во рту. Я не хотел вливаться в их ряды.

Но друзья не уставали дразнить меня рассказами о незабываемых путешествиях по Аляске и удивительных уголках, до которых можно добраться только на зафрахтованном судне. В 1992 году я взял напрокат 85-футовую яхту и вывез семью в круиз по Внутреннему судоходному пути. Мы видели китов, пускающих фонтаны, а один даже проплыл под яхтой. Мы обедали свежевыловленными креветками, купленными у рыбаков. В заливе Анана мы наблюдали, как медведи охотятся на идущего к верховьям лосося – рыбы было так много, что, как в индейской поговорке, можно было перейти реку по спинам.

Я был на седьмом небе. Что, как не яхта, утолит мою зарождающуюся страсть к путешествиям, а заодно послужит отличной базой для плавания с аквалангом? На следующий год я приобрел «Charade» длиной 150 футов и водоизмещением 5000 тонн, которую обслуживала команда из десяти человек. Там было пять кают и джакузи на верхней палубе. «Боже, – подумал я, – ну куда тебе столько?»

Через несколько лет на вопрос капитана, каким я вижу идеальное для себя судно, я ответил, что меня с детства завораживает подводный мир – с тех самых пор, как родители сводили меня на «Мир тишины» Жака-Ива Кусто, один из первых документальных фильмов с цветной подводной съемкой, включавшей кадры из двухместной субмарины. Я сказал, что мне хотелось бы иметь собственное подводное судно, чтобы в буквальном смысле придать своим путешествиям новую глубину. И хотя за габаритами я не гонюсь, более крупная яхта позволила бы приглашать в долгосрочные вояжи больше гостей. Кроме того, хотелось оборудовать бортовую звукозаписывающую студию хорошим цифровым пультом. Дейв Стюарт вынашивал мысль об устройстве на борту концертной сцены с рядами для зрителей на корме.