Давид Тышлер - Фехтовальные сюжеты

— Нет, но он же сейчас говорил!.. Что это было?

— Да ничего особенного, и переводить-то нечего. Ну, если вы так хотите, — пожалуйста: «Куда ты лезешь, старый дурак!»

Переводчица была далека от фехтования. Ей показалось, что Экельфалоши просто выругался. Но мы-то сразу поняли, что он выразил своим возгласом достаточно много, и как раз то, что надо. «Зачем ты лезешь первым в атаку? Он молодой и быстрый, он твой клинок всегда успеет поймать. А ты потесни его немного, вызови на нападение. У тебя же только и есть достоинств, что умение предвидеть события!» — вот что сказал своему коллеге Экельфалоши-Пиллер.

Дальше все было разыграно как по нотам. Дуранели теснил Вышпольского, тот бросался в атаку, а со стороны противника, как по учебнику, следовала защита — затем ответ. Счет увеличивался неумолимо. В две минуты стало 5:1 в пользу Дуранели.

У нас — траур! Уж если такой, с брюшком и на тоненьких ножках, лысый и в очках, и вообще не спортсмен, может бить блестящего атлета!.. Однако проигрыши следовали один за другим. Настал и мой черед выйти на дорожку и… продуть Геревичу со счетом 5:1.

Много раз выступая на соревнованиях, анализируя свои встречи, делясь наблюдениями с товарищами, каждый фехтовальщик готовит свои любимые «номера», вырабатывает способы противодействия наиболее известным противникам. Нас поражало, что венгры, никогда в жизни с нами на соревнованиях не встречаясь, в лучшем случае успев минут десять-двадцать подраться здесь, на сборе, строят бой так, будто всю жизнь фехтовали только с нами. Как будто манеру боя и повадки каждого из нас знают наизусть! Выигрывали так, будто их снимали для учебного фильма!

Сегодня-то все ясно, чему тут поражаться? Мировой класс и огромный опыт давали им возможность легко распознавать намерения бойцов с довольно узким диапазоном средств, который был у большинства из нас в то время.

Брал в руки рапиру и сам доктор Баи Бела — старший тренер, которому уже было пятьдесят. И он выиграл четыре боя из шести. Причем проделывал в них совершенно ошеломительные фокусы. На попытку атаковать он вдруг начинал вертеться как волчок: быстро делал три-четыре оборота вокруг собственной оси. Потом он рассказал нам, что это фокус старинный, еще дуэльный, которому научили его старые тренеры. Весь его секрет в том, что во вращающегося человека колоть не хочется: возникает рефлекторное торможение, у противника опускается клинок, и он ждет, пока прекратится вращение. Ну а тот, кто затеял эту забаву, может ее кончить когда захочет и, остановившись, успеет уколоть первым. Конечно, в его распоряжении оказывается лишь ничтожная доля секунды. Но ее вполне достаточно.

Всех удивил необычный прием, который применяли некоторые венгры в рапире. Среди наших он получил название «крючок». Особенно часто пользовался им Геревич, занявший на этот раз место в команде рапиристов — их на сборе не хватало. Конечно, его навыки в этом виде оружия были небольшими — буквально три-четыре приема. Выигрывал в основном за счет хорошего маневра, реакции, тактики.

Когда венгерский рапирист, атакуя, попадал в защиту, он не пытался убрать туловище назад, чтобы избежать ответного укола, а, наоборот, наклонялся вперед. Его оружие, поднятое вертикально вверх, быстро двигалось перед маской влево-вправо. При подобном положении нашим спортсменам казалось, что просто не во что попадать! Поражаемой поверхности почти не оставалось — она прикрыта рукой и гардой. А туловище прячется где-то сзади. Незащищенным оставался маленький кусочек, не больше яблока. Нужно было иметь поистине блестящую технику, чтобы проникнуть через этот барьер, созданный колеблющимся клинком.

Этот же прием с успехом применяла Маргит Элек. Невыразительная по манере фехтования, она была совершенно непохожа на свою знаменитую сестру — Илону Элек. В то время ей было уже за сорок. Худенькая, маленькая, физически слабая. Какой-либо особенной техникой не блистала. Казалось, кроме этого приема в ее арсенале больше и нет ничего. Но пока соперница задумывалась, что бы против ее «крючка» предпринять, Маргит не торопясь делала атаку как раз в ту точку, которая оказывалась открытой. Некоторые из наших говорили венгерским тренерам:

— Что ж, у вас никого получше нет?

Венгры отвечали:

— Да, она на вид… не особенно сильна. Она не бывала призером личных первенств мира, хотя в командных соревнованиях неоднократно нас выручала. Дело не в том, что она хрупкого сложения. Ее трудно уколоть! И опять-таки не потому, что она мала ростом.

Многие из нас дрались с Ковачем и поражались достоверности его действий. Аркадьевские ученики стали специально наблюдать его бои. Оказалось, что он очень многое предугадывает. Но ведь не может быть человека, постоянно выигрывающего в игру, принцип которой «орел-решка»! Ведь противники тоже не лыком шиты, основы тактики фехтования знают, прячут свои замыслы. Нашлись такие, которые решили провести исследование. Определили последовательность ряда действий, а затем кто-нибудь из нас дрался, начиная делать два раза одно и то же, три раза одно и то же, чередовал попытки нападений или защит через раз — все равно Ковач действовал безошибочно гораздо чаще, чем это возможно за счет тактического анализа.

В результате удалось распознать, что здесь мистикой и не пахнет. Дело в том, что у венгров благодаря специфической методике индивидуального урока вырабатывалось хорошее «чувство боя». Начиная свое нападение несколько издали, Ковач успевал распознать направление клинка противника — будет ли он защищаться или будет контратаковать. Против контратаки он успевал взять защиту, а, реагируя на защиту противника, от одноходового движения переходил к многоходовому; начинал делать обманные движения саблей и выбирал освободившийся сектор, в который наносил удар.

Беда оказалась в том, что в фехтовании на саблях у нас были те же самые принципы ведения боя, что и на рапирах, где атакующий должен заранее определить сектор для нападения. А сабля позволяет за счет точного реагирования завершить нападение в тот сектор, который открыт.

Было очень интересно, какого же мнения о нас венгерские спортсмены. Однако вопросы не всегда задавались к месту. Занявший второе место на первенстве СССР 1950 года минчанин Вобликов, тренируясь с Карпати, третьим призером чемпионата мира (а в последующем десятилетии он стал сильнейшим саблистом мира), спросил его после тренировочного боя:

— Ну, как, по-твоему, я фехтую?

— А сколько лет занимаешься? — поинтересовался Карпати.

— Пять.

— А я — пятнадцать. Значит, еще десять лет — и будет «гут».

Потом вся наша команда повторяла со смехом его слова. Они стали у нас присказкой. Если кто-то терял ощущение реальности, ему сразу говорили: «Ну, еще десять лет — и будет „гут“».