Маргарет Тэтчер - Автобиография [litres]

В ретроспективе кажется удивительным, что такая относительно скромная программа была интерпретирована большинством лидеров профсоюзов и партией лейбористов как прямая атака на институт профсоюзов в целом. На самом деле с течением времени лидерам профсоюзов и партии лейбористов становилось все очевиднее, что наша политика пользовалась не только огромной поддержкой в обществе, но и что большинство членов профсоюзов также их поддерживали, поскольку их семьи были затронуты забастовками, за которые они не голосовали. Мы были теми, кто чувствовал народные настроения.

Это было мое первое важное парламентарное выступление в роли премьер-министра, и я вышла из него без единой царапины. Однако настоящим испытанием твоего авторитета в палате, твоего положения в своей партии, твоего понимания политической линии и фактов, которые ее оправдывают, были Вопросы премьер-министру каждый вторник и четверг. Ни один глава правительства ни в одном другом месте в мире не вынужден иметь дело с таким регулярным давлением. Ни на одном главе государства, о чем я периодически напоминала верхам, не лежит такая ответственность, как на премьер-министре Великобритании.

Я всегда тщательного готовилась к вопросам и прорабатывала все возможные проблемы, которые могут всплыть без всякого предупреждения. Это все потому, что вопросы основного порядка касаются только официальных дел министра в этот день. Реальный вопрос – это дополнение, тема которого может варьироваться от какого-нибудь местного госпиталя до международной проблемы или криминальной статистики. По идее ожидалось, что каждый департамент должен предоставлять факты и возможные ответы по вопросам, которые могут возникнуть. Это было хорошей проверкой готовности и эффективности министра, заведующего департаментом, – приходила ли информация поздно, и приходила ли она вообще; была ли она верной или ошибочной, понятной или запутанной жаргоном. Иногда результаты, если судить по этим критериям, были не слишком удовлетворительными. Понемногу я стала чувствовать себя увереннее в этих шумных ритуальных конфронтациях, и по мере того, как мне это удавалось, моя работа становилась все эффективнее. Иногда я даже получала от них удовольствие.

Следующим переломным моментом в программе правительства был бюджет. Наш основной подход был хорошо известен. Жесткий контроль над денежными потоками был необходим для того, чтобы преодолеть инфляцию. Сокращения бюджетных расходов и займов были необходимы для того, чтобы снять бремя с формирующего достаток частного сектора.

Сниженный налог на доходы в сочетании с переключением налогообложения с доходов на затраты должны были создать стимулы. Однако эти обширные цели предстояло преследовать в условиях стремительно ухудшающейся экономической ситуации как внутри, так и за границей.

Никакая предварительная подготовка не изменит неприятных фактов арифметики бюджета. Два ключевых обсуждения бюджета 1979 года прошли 22 и 24 мая между мной и канцлером. Джеффри Хау смог продемонстрировать, что для того, чтобы снизить максимальную налоговую ставку до 60 процентов (с 83-х), базовую ставку – до 30 процентов (с 33-х), потребность бюджетного сектора в займах (PSBR) до примерно 8 миллиардов фунтов (цифра, которую, как нам казалось, мы могли допустить обеспечить), потребуется две ставки VAT в 8 и 12,5 процента до унифицированной ставки в 15 процентов. Я была естественным образом озабочена, что этот значительный скачок от прямого к непрямому налогообложения добавит около четырех процентных очков к индексу розничных цен (RPI).

Это будет единовременный подъем цен (и таким образом он не будет инфляционным в правильном смысле этого слова, который подразумевает продолжительный рост цен). Но это также будет означать, что RPI удвоится в наш первый год на посту [42]  Чтобы попытаться лучше обозначить реальное влияние государственных политических линий на стандарты проживания, 17 августа 1979 года мы опубликовали новый «Индекс налогов и цен» (TPI), который содержал в себе, в одной цифре, одновременно уровень изменения налогов и динамику розничных цен. Тех, кто полагается на доход от заработной платы, кто составляет основную массу населения, это обеспечивало лучшим представлением об изменениях суммарных бытовых затрат, нежели RPI. Однако в вопросе переговоров по условиям оплаты труда обстоятельства в случае с конкретными предприятиями должны были определять, что можно себе позволить. . Я также была озабочена тем, что многие из сокращений бюджетных затрат включали в себя повышение стоимости социальных услуг. Это также окажет соответствующий эффект на RPI. Рэб Батлер на посту канцлера в 1951 году реализовывал эти налоговые сокращения постепенно. Следует ли нам делать то же самое? Мы отошли от этого вопроса, чтобы вернуться к нему позже.

На нашей второй встрече мы решили действовать. Сокращения налогов на доходы были жизненно важны, даже если за них придется заплатить повышением VAT. Решающий аргумент заключался в том, что такой противоречивый подъем непрямых налогов можно провести только в начале парламента, пока наш мандат был еще свежим.

В целом все были согласны с тем, что это был драматически реформирующийся бюджет, это признавали даже те, кто нам противостоял, например, газета «Гардиан», которая описывала его как «богатейшую политическую и экономическую авантюру в послевоенной парламентской истории». Его основные пункты соответствовали нашим дискуссиям в конце мая: сокращение основной ставки налога на прибыль с 33 до 30 процентов (верхняя ставка при этом сокращалась с 83 до 60 процентов), повышение налоговой скидки на 9 процентов над уровнем инфляции и введение нового унифицированного рейтинга VAT в 15 процентов.

Однако помимо значительных сокращений налога на доходы в бюджете, мы сумели снизить или ликвидировать рычаги управления в ряде областей экономической жизни – оплаты труда, цен и раздельного управления. Сертификаты Промышленного развития, Официальные Разрешения на Развитие и целый ряд циркуляров и ненужных рычагов контроля планирования также были ликвидированы.

Я получала огромное личное удовольствие от ликвидации рычагов контроля обмена – что значит ликвидация детализированных установленных ограничений на объем иностранного обмена, который могли получить граждане Британии. Они были введены в качестве «экстренной меры» в начале Второй мировой войны и сохранялись в последующими правительствами, во многом из надежды на рост промышленных вложений в Британию и сопротивление давлению на стерлинг. Налицо были все доказательства того, что они больше не могли достичь ни одной из этих целей – если им это на самом деле когда-то удавалось. В условиях, когда стерлинг на плаву, а Британия начинает ощущать выгоды от пользования нефтью Северного моря, пришло время ликвидировать их полностью. Они были последовательно ликвидированы в три этапа, хотя само законодательство до 1987 года продолжало базироваться на Своде Законов, но дальнейшей пользы это не принесло. Прекращение контроля над обменом не только расширяло свободу отдельных людей и предприятий; оно иностранные инвестиции в Британию и способствовало британским заграничным инвестициям, что впоследствии обеспечило стабильный поток доходов, который наверняка будет сохраняться еще долго после того, как закончится нефть в Северном море.