Александр Трапезников - Виктор Муравленко

Наряду с многогранной производственной деятельностью В. И. Муравленко вел большую партийную и государственную работу, был членом Тюменского обкома партии, делегатом XXIII, XXIV и XXV съездов КПСС. Неоднократно избирался депутатом Верховного Совета СССР и Верховного Совета РСФСР.

…Светлая память о Викторе Ивановиче Муравленко, верном сыне Коммунистической партии и советского народа, навсегда сохранится в наших сердцах.

Л. И. Брежнев, А. П. Кириленко, А. Н. Косыгин, Ф. Д. Кулаков, М. А. Суслов, Г. А. Алиев, М. С. Соломенцев, И. В. Капитонов, В. И. Долгих, Н. А. Тихонов, Н. К. Байбаков, В. Э. Дымшиц, К. Ф. Катушев, В. Н. Новиков, М. П. Георгадзе, Г. П. Богомяков, Е. К. Лигачев, Н. А. Мальцев, С. А. Оруджев, Б. Е. Щербина, В. С. Федоров, В. В. Никитин, В. П. Орлов, В. Г. Архипов, В. И. Кремнев, И. П. Ястребов. П. С. Непорожный, А. М. Токарев, А. В. Валеханов, В. Т. Седенко, В. Ю. Филановский-Зенков, Ф. Г. Аржанов, Е. М. Узилов, Е. В. Столяров и другие». (Газета «Правда», 17 июня 1977 года.)

Из рукописи Николая Александровича Чишинова «Нефтяник № 1»:

«Картыган, Кертычка — так называли это грозненское месторождение нефти. Буровые вышки стояли в низине меж гор, железной дороги еще не было, все строительные материалы и технику, которая «не могла идти своим ходом», подвозили самым допотопным способом на арбах и телегах, в которые были запряжены буйволы. А животное это медленное и своенравное, без умелого погонщика остановится или пойдет не туда, куда надо. Может быть, именно тогда Виктор Муравленко впервые подумал о том, что без соответствующих путей сообщения — транспортных артерий никакое дело с места быстро не сдвинется. А может, мысль эта пришла в голову и позже, тогда же было не до того: всё тут удивляло, привлекало юношеское внимание, а то и страшило, особенно, когда довелось очутиться в самом центре буровых, где грохотали станки и кузнечные молоты. Это тебе не кубанская степь с ее звенящей тишиной и раздольем!

И все же чувствовалось во всем этом какое-то новое, свежее, загадочное дыхание неведомой жизни, тот зов, который томил душу. Иной ритм, иные великие замыслы и цели. Главное, чтобы приняли в это рабочее, промасленное братство, где даже пятна мазута на спецовках смотрелись, как знаки отличия, как ордена. Наверное, тогда ему еще не была известна крылатая фраза Наполеона: «Сперва надо ввязаться в драку, а там видно будет!»

Но именно с таким настроением он и пришел сюда. Поэтому, когда услышал с деревянной вышки весело-раздраженный окрик: «Эй, парень, чего приперся? Заблудился, что ли?» — то по-мужски деловито и спокойно ответил: «На работу устраиваться!»

— Ну-ну! — засмеялись бурильщики. — Мало каши ел!

— Это мы еще посмотрим — кто мало, — пробормотал Виктор.

Но и в отделе кадров грозненской нефтеразведконторы на него поглядели с сомнением, прищурились на худенькую фигуру. Дескать, не по твоим силенкам работа. Кадровик повертел школьный аттестат, задумался. Но рабочих не хватало, а парень, судя по всему, упорный, к тому же жилистый, такие иных силачей стоят. И вынес свое решение:

— Пойдешь на седьмую буровую, помощником моториста. Смотри, не подкачай.

Радости Виктора не было предела. А тут еще и новую робу выдали, правда свеженькую, без «знаков отличия», отчего стало немного стыдно перед другими бывалыми работягами. Поэтому он украдкой в первые же часы постарался посадить на нее как можно больше мазутных пятен. Ну а настоящие ордена и медали придут потом…

В СССР только-только была принята программа первой пятилетки: народное хозяйство страны становилось на плановые рельсы. Начинались, готовились масштабные строительства. Всюду бурлила жизнь, страну охватил промышленный бум. В деревнях, правда, пошла другая волна — раскулачивание, которая смывала крепких крестьян-хозяйственников, выносила на поверхность пену…

В этот, 1928 год всех больше всего заботила гибель дирижабля Нобиле, его поиски. Спасали итальянского генерала-полярника буквально всем миром (великий Амундсен во время розыскной экспедиции так и погиб во льдах), а позывные поймал именно советский радиолюбитель из маленького провинциального городка. После этого на помощь терпящим бедствие отправился ледокол «Красин», а наши летчики совершили беспримерную операцию по спасению соратников Нобиле. Конечно, Виктор Муравленко с юным пылом следил за этими драматическими событиями, переживал вместе со всей страной. Кто ж знал, что и его судьба в зрелые и лучшие годы также будет связана с вечной мерзлотой, с бескрайним Севером? Только его «дирижабль» достигнет поставленной цели.

Но пока перед ним был новенький «Юнкере» — чудо техники, двигатель для буровой, купленный за валюту в Германии. Виктор за самые короткие сроки сумел овладеть всем его сложным и тонким механизмом и даже «понимать» его ритм, такты движения, оправдывая звание «помощника моториста». Словом, полюбил это редкое и дорогое техническое изделие, поскольку оно, как выражались все вокруг, — сердце буровой. Такой вот стальной «Юнкере», «пламенный мотор», как пелось в советской песне, не дай бог сломаешь! А песня была хорошая. Потому что эти люди действительно были «рождены, чтобы сказку сделать былью, преодолеть пространства и простор…». Они и творили историю страны.

А Виктору уже хотелось чего-то большего, чем просто обслуживать механическую игрушку. («Юнкере» «Юнкерсом», а и советские изобретатели и механики были не лыком шиты: в Москве русский конструктор Валентин Глушко в это время разрабатывал первый в мире электротермический ракетный двигатель, а химик и военный инженер Владимир Ипатьев, бывший царский генерал, начал успешные работы по получению высокооктановых сортов бензина, что в будущем оказало огромное влияние на нефтепромышленность.) Муравленко тянуло к буровикам. Он понимал, что именно там, на буровой, — главный нерв жизни всего месторождения. Да и бурильщики все — какие-то особенные, статные, мужественные, задорные, как нефтяные боги. В каждую свободную минуту он шел к ним, буквально пропадал на буровых станах. Слушал их объяснения, учился, впитывал, вглядывался, как многочисленные трансмиссии приводят в поступательное движение балансир, а тот, словно колодезный журавль в станице, наклоняется и посылает в скважину долото, подвешенное на канате с яссами внизу. Потом разрубленную породу вынимают «желонкой». Это называлось «бурение ударным способом». Скважина должна была быть обязательно круглой, для этого канат все время вращали вручную особым приспособлением — «гоняли обезьянку», как говорили буровики. Как-то раз доверили вращать винт балансира и Виктору. Он и пристрастился, начал «гонять обезьянку» с горделивой радостью. Однажды неподалеку остановился буровой мастер Ершов.