Александр Трапезников - Виктор Муравленко

…После смерти Муравленко в главке был глубокий траур — потеряли самого близкого человека. Даже громко не разговаривали. Через семнадцать дней новым начальником был назначен Феликс Григорьевич Аржанов, началась реорганизация. Не по воле Аржанова, а по решению сверху, из министерства. Министр Мальцев разговаривал с новым руководителем «Главтюменнефтегаза» только на повышенных тонах и нередко через мат, чего он никогда бы не позволил в отношении Муравленко. Все обиды, накопившиеся на главк за его самостоятельность, «вылились» на Аржанова. Он оказался словно буфером между блестящим прошлым и неизвестным будущим.

Впрочем, не таким уж оно было и неизвестным. Феликс Григорьевич был замечательным главным инженером, технарем-теоретиком, но у руководителя должен быть несколько иной талант. Прежде всего — воля, дипломатия, самостоятельность, абсолютный авторитет. Муравленко знал и вникал во все: в экономику, строительство, сельское хозяйство, медицину, торговлю. У Аржанова не было времени учиться всему этому. Каждый, входящий к нему в кабинет, невольно сравнивал его с Муравленко. И сравнение это было не в пользу Феликса Григорьевича. Надо признать: как начальник главка он не состоялся.

В 1980 году вместо него был назначен Ришад Тимиргалиевич Булгаков. Это был человек математического склада ума, интеллигент в третьем поколении, трудоголик. Его страстью были редкие книги, он их не только собирал (все букинисты в Москве знали его в лицо), но и внимательно читал, анализировал. Назначение это тоже оказалось ошибочным, но, может быть, оно было и сознательным — кому-то надо было еще больше подтолкнуть главк к пропасти. При Булгакове главком пытались руководить едва ли не все управления министерства. Иные высокие гости, приехав в Тюмень в командировку, пытались самостоятельно открывать и закрывать скважины — это же смешно! Но Булгаков ни во что не вмешивался. Потом «ушли» и его. Сменивший Булгакова Кузоваткин был конечно же «своим» в главке. Ему даже повысили статус, сделав заместителем министра. Но дерзость и напористость не помогли «Самотлору Ивановичу», а порой даже мешали ему. Все генеральные директора объединений были теперь вполне самостоятельными руководителями, но единой организации, когда «все пальцы сжаты в кулак», как при Муравленко, уже не было. И что толку, что ты — заместитель министра, всего лишь «первый из равных»… А планы добычи всё росли и росли.

Виктор Иванович, по свидетельству многих, хотел видеть своим преемником Валерия Исааковича Грайфера. О нем следует сказать особо. Они были близки по характеру, по темпераменту, по трудолюбию, по видению перспективы, по требовательности, по организационным талантам да и по отношению к людям. Грайфер родился в «нефтяном Баку», это словно бы предопределило и всю его дальнейшую судьбу. Он окончил Московский нефтяной институт имени Губкина, работал на промыслах в Татарии, в семидесятые-восьмидесятые годы занимал должность начальника планово-экономического управления Министерства нефтяной промышленности СССР. С Муравленко по роду работы поддерживал самую тесную связь. Это был энергичный, мудрый руководитель, именно он и возглавил в 1985 году «Главтюменнефтегаз», но пришел, к сожалению, на уже разваливающуюся структуру.

В том году в Тюмень приехал только что избранный новый Генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачев и буквально умолял Грайфера: «Валерий, сделай так, чтобы страна не нуждалась в нефти». Необходимо было как можно скорее вводить новые месторождения. Только свежие запасы нефти могли заполнить образовавшийся пробел в добыче. Был такой оптимистический лозунг: «Мы найдем в Западной Сибири еще одну Западную Сибирь». Но во «вторую» Западную Сибирь следовало вкладывать огромные деньги. С увеличением темпов освоения месторождений требовалось все больше капвложений: по экономическим подсчетам, необходимо было ежегодно увеличивать их в 1,6–1,8 раза, а денег таких в стране не было. Еще один лозунг «Максимум добычи — минимум затрат» на практике привел к масштабному кризису в нефтяной отрасли, а потом и в экономике страны в целом.

Еще в середине семидесятых годов Муравленко предвидел эту ситуацию, препятствовал, как мог, распространению упрощенного подхода к освоению недр. Он понимал, что оно должно быть сопряжено со строительством городов и поселков, созданием социальной инфраструктуры. Он не отделял нефть от строительства. Такой же линии придерживались и все его преемники: Аржанов, Булгаков, Кузоваткин, Грайфер. Все они в той или иной степени были «муравленковцами». Но на долю Грайфера выпала самая тяжелая ноша. Именно в 1985 году высшее руководство страны стало осознавать, что нефтяные запасы не беспредельны. Будучи начальником главка, Грайфер запретил себе показывать высокому начальству только достижения: новые школы, Дома культуры, отличные столовые. Он возил комиссии по загаженным кварталам балков, демонстрировал скудные прилавки магазинов, тяжелые бытовые условия промыслов. И это действовало на контролирующих отрезвляюще.

После визита Горбачева в Тюмень вышло специальное постановление ЦК КПСС и Совмина. Триста работников ЦК разъехались по заводам-поставщикам, и главк в течение нескольких месяцев получил требуемые фонды. Необходимое оборудование, материалы позволили вводить в эксплуатацию одно месторождение за другим. По двадцать пять месторождений в год. В чем же причина разрушения главка, этого гигантского корабля, первым капитаном которого был Виктор Иванович Муравленко, а последним — Валерий Исаакович Грайфер?

Стоит предоставить слово ему самому: «Причину ликвидации Главтюменнефтегаза» я видел в следующем: Министерство нефтяной промышленности усматривало в главке определенного конкурента. В силу удаленности от Москвы мы были вынуждены вести дела самостоятельно, без ненужных согласований по пустякам со столицей. И вот в министерстве стали говорить, что руководство главка рвется к власти и вообще у них много амбиций. Именно ревностное отношение к нам и нашей работе проявилось при подготовке решения о ликвидации главка. Вероятно, в Москве думали, что тем самым удастся поднять престиж самого министерства. С другой стороны, у некоторых наших директоров производственных объединений на местах тоже было желание освободиться от лишних, как им казалось, начальников. Поэтому в некоторых объединениях формировалось такое мнение: тюменское начальство надо убирать. Поскольку Москва далеко и руки у министерства до всего не дойдут, властвовать на местах будем сами. Причем, приезжая в Тюмень, эти директора отчаянно защищали главк, но в телефонных переговорах с министром занимали противоположную позицию».