Михаил Кизилов - Айн Рэнд

Ее фильмы текут, как кровь, по киноартериям земли.

И есть сердце, толкающее эту кровь.

Есть место, держащее в руках все нити этих артерий: Город кино — Голливуд».

После этой преамбулы следует рассказ о возникновении этой фабрики грез и главных голливудских фирмах, о режиссерах и сценаристах, артистах и кинодивах, детях и животных, операторах, художниках, музыкантах и многом другом. Всё это Алиса преподносит так, как будто сама побывала в Голливуде, а не узнала о нем из выписанных из-за границы журналов.

Завершается книга предсказанием большого будущего столице мировой киноиндустрии: «И самый мощный телескоп не сможет показать нам конца того пути, который предстоит этому необыкновенному городу».

Брошюра о Голливуде написана в настолько восторженно-панегирическом тоне, что, вероятно, именно по этой причине ее пришлось предварить мрачновато-угрюмым пролетарским предисловием Филиппова. Видимо, здесь также проявилась бескомпромиссность Алисы: наверняка ее уговаривали писать в более критическом ключе. Отметим также прекрасный отточенный публицистический стиль автора. Остается лишь пожалеть, что это была всего лишь вторая — и последняя — работа Алисы, написанная на русском языке.

Брошюра о Голливуде вышла в Советской России уже после отъезда Алисы в Америку. 1926 г.

Как и Алиса, две ее сестры тоже не стали заниматься «прикладными» специальностями. Наташа училась игре на фортепиано в Петроградской консерватории — самом выдающемся музыкальном учебном заведении страны — вместе с Игорем Стравинским, Сергеем Прокофьевым и Дмитрием Шостаковичем. Мать одобрила выбор Наташи, так как, по ее мнению, музицирование было по-настоящему женской специальностью. Младшая, Нора, училась на художника, но позже стала, как и мать, учительницей.

Между августом 1921 года и февралем 1923-го по неизвестным причинам семья решила переехать. В 1923 году, согласно справке, выданной управдомом Анне Борисовне, они уже жили на новом месте: Дмитровский переулок, дом 16, квартира 5. В справочнике «Весь Петроград на 1923 год» также указывается, что учительница Анна Борисовна Розенбаум проживает по этому адресу. Более поздние справочники указывают, что в 1920—1930-е годы семья продолжала обитать там же и даже установила телефон с номером 187-37. Можно предположить, что эта квартира была несколько лучше прежней.

Анна Борисовна, по-видимому, стала в какой-то степени принимать советскую идеологию. По словам Норы Розенбаум, она была «розовой» — не то чтобы последовательной сторонницей большевистских идей, но всё же достаточно просоветски настроенной {266} 266 266 . Зиновий Захарович, несмотря на обещание никогда больше не работать на большевиков, не позднее 1925 года, когда Алиса еще была в СССР, стал работать врачом в Государственном институте медицинских знаний, располагавшемся на улице Большая Пушкарская, дом 40 {267} 267 267 . (Это не согласуется с воспоминаниями Айн Рэнд, что он служил в одной из аптек.)

В этот период Алиса едва ли была особенно счастлива. В одном из писем 1927 года Анна Борисовна вспоминала, что ее старшая дочь могла часами рыдать, сидя у себя в спальне. «Я бы, наверное, умерла там через год», — скажет писательница много лет спустя {268} 268 268 . Тем не менее этот год будущая писательница прожила в лихорадочном и нетерпеливом ожидании глобальных перемен.

Неизвестно, как бы продолжалась дальнейшая жизнь Алисы, если бы не короткое письмо на глянцевой заграничной бумаге, пришедшее на адрес семьи Розенбаум в начале 1925 года.

История этого письма непростая. В 1889 году Гарри Портной, женатый на Еве Каплан (тете Анны Борисовны), решил эмигрировать из России и перебраться в Америку. Он был не одинок в своем выборе: два последних десятилетия XIX века были временем массовой иммиграции российских евреев в США. Взяв жену и четверых маленьких детей, Гарри отправился в далекое и небезопасное путешествие, выбрав его конечным пунктом Чикаго. Им не хватало денег на дорогу, и Ева одолжила некоторую сумму у своего брата Берко Каплана, дедушки Алисы Розенбаум. Осев в Чикаго в западной части 12-й улицы в доме 213, Гарри, оправдывая свою фамилию, не покладая рук работал иглой и ножницами. Вскоре в семье Портных родились еще четверо детей. Несмотря на это, финансовое положение семьи было достаточно благополучным: видимо, Гарри оказался очень неплохим закройщиком. Портные и Розенбаумы состояли в переписке вплоть до Первой мировой войны, когда корреспонденция из-за океана перестала доходить до Санкт-Петербурга. И только в 1925 году контакты между родственниками возобновились.

Письмо было написано Сарой Липски, в девичестве Портной, дочерью Евы и Гарри. Она рассказывала о своей семье и спрашивала, как обстоят дела у Розенбаумов. В Америке, по ее словам, ходили страшные истории о судьбах зажиточных людей при коммунистах. Затаив дыхание, Алиса внимала скупым строчкам. Для нее это письмо было посланием из счастливого Зазеркалья, где всё по-другому — только в хорошем смысле. Письмо попало, что называется, в хорошо удобренную почву: Алиса и сама подумывала о бегстве за границу. Однако она знала, что никогда не сможет решиться на это рискованное предприятие самостоятельно. И вот наконец-то выпал реальный шанс осуществить мечту. Когда после прочтения письма члены семьи разошлись по своим делам, Алиса с решительным видом повернулась к матери:

«Напиши им, мама. Напиши и скажи им. Я должна поехать в Америку. Попроси их помочь. Сделай это сегодня. Сделай это сейчас. Я должна поехать в Америку» {269} 269 269 .

Так об этом вспоминала сама Айн Рэнд. Джефф Бриттинг, тем не менее, утверждает, что инициатива написания ответного письма исходила от Анны Борисовны {270} 270 270 . Так или иначе, вскоре между двумя разделенными океаном семьями наладилась переписка. Выяснилось, что чикагская родня Розенбаумов периодически принимала у себя других российских евреев — как родственников, так и просто знакомых. Вскоре, с известной степенью осторожности, Розенбаумы попросили Сару организовать поездку Алисы в Чикаго, частично оплатить ее стоимость и прислать документы, необходимые для оформления визы. Еще более осторожно Розенбаумы должны были сообщить родственникам, что на деле это будет поездка в одну сторону — Алиса не собиралась возвращаться. Анна Борисовна предупредила дочь, что из всего из этого может ничего не получиться; та покорно кивнула.