Михаил Кизилов - Айн Рэнд

После выписки из госпиталя Айн потребовала, чтобы ее болезнь оставалась тайной для окружающих, за исключением Фрэнка и ближайших друзей. Восстановление проходило очень медленно. Айн практически не выходила из квартиры, продолжала лежать в кровати, читая детективные романы и смотря телевизор. Только когда по предписанию врачей Фрэнк начал совершать прогулки, она стала вместе с ним выходить из дома на непродолжительное время и небольшие расстояния. Состояние Фрэнка продолжало ухудшаться: у него начались провалы в памяти, перемежавшиеся вспышками ярости, направленной на супругу. Энн Хеллер сообщает, что он продолжал много пить, заказывая алкоголь с доставкой на дом из ближайших магазинов. После смерти в его студии было найдено множество пустых бутылок — свидетелей грустных последних дней бывшего киношного красавца.

К сожалению, силы к Айн Рэнд полностью так и не вернулись. Иногда она могла по два-три дня не вставать с кровати, и тогда выпуск «Бюллетеня Айн Рэнд» запаздывал на несколько недель. Она получила от издательства аванс за роман о неразделенной любви (о нем речь шла выше), однако даже толком не начала работать над ним, и аванс пришлось вернуть. Ее отношения с близкими друзьями становились всё более напряженными: при встрече она могла часами упрекать их в нерациональном поведении или неправильных эстетических взглядах. В результате ухаживать за ней остался практически один человек — Леонард Пейкофф, на которого она и оформила завещание. Другим близким человеком была племянница Фрэнка, Мими Саттон, иногда появлявшаяся в Нью-Йорке и часто звонившая.

В 1970-е годы атаки Айн Рэнд на лучших друзей стали еще более резкими. Она прекратила контакты с самыми близкими коллегами-объективистами — историком Робертом Гессеном, сестрой Натаниэля Элейн и ее мужем Гарри Кальберманом, семьями Хольцер и Блюменталь, — а также со многими другими людьми, долгие годы заботившимися о ней и разделявшими ее идеи.

В 1975 году писательница прекратила издавать «Бюллетень Айн Рэнд», объяснив, что работа над журналом отвлекает от написания книг. Кроме того, с этого момента, окончательно разочаровавшись в современниках, она сочла, что у нее больше нет времени сражаться с иррационализмом, с которым она боролась всю жизнь. Она научилась играть в «скрэббл» (в русском варианте эта настольная игра называется «эрудит»), беря в партнеры в основном молоденьких и полных энтузиазма объективистов, которые с почтением внимали каждому ее слову, не осмеливаясь возражать. Немало удовольствия ей доставляло старое хобби — коллекционирование марок. В 1971 году Рэнд опубликовала в филателистическом журнале статью «Почему я люблю собирать марки» {353} 353 353 , после чего почитатели стали присылать ей марки и буквально завалили письмами. Айн очень радовалась, когда получала в подарок или приобретала редкую марку. В какой-то момент ее коллекция включала ни много ни мало 52 тысячи экземпляров!

В январе 1976 года в ее квартире зазвонил телефон: «Айн, это Натаниэль Брэнден». Потрясенная, она сначала не могла поверить, что это и вправду ее бывший любовник, а удостоверившись, повесила трубку {354} 354 354 . Писательница ни за что на свете не хотела восстанавливать отношения с ним. Удивительно, но в 1979 году Эстель Израэль (Деверс Брэнден), третья жена Натаниэля, смогла наладить контакт с писательницей: просто пришла к дверям ее квартиры и дождалась выхода хозяйки. Несмотря на подозрение, что за этим стоит желание Натаниэля восстановить общение, Айн установила с ней довольно дружеские отношения. Писательница призналась, что как минимум несколько раз говорила с Эстель по телефону и что та «была достаточно милой» {355} 355 355 .

Мы знаем, как выглядел рядовой рабочий день писательницы в 1970-е годы, незадолго до смерти Фрэнка:

«Встать в 7.30.

7.30— 8.30 — проснуться и одеться.

8.30–13.00 — главная работа (включая завтрак для Фрэнка).

13.00–14.00 — ланч, уборка дома, заказать продукты.

14.00–15.00 — почта.

15.00–16.00 — алгебра.

16.00–17.00 — урок чтения.

17.00–18.00 — чтение.

18.00–20.00 — готовка, ужин, помыть посуду.

20.00–23.00 — чтение.

23.00—1.00 — телевизор.

1.00 — лечь в постель» {356} 356 356 .

Как видно из этого распорядка, и в столь почтенном возрасте Айн рано вставала и поздно ложилась, много работала и даже занималась чем-то достаточно для нее новым, например, алгеброй. Единственное, что в этом документе совершенно отсутствует, — физические упражнения, к которым, как мы помним, она с детства питала стойкое отвращение.

В конце 1970-х годов произошло событие, которое вновь смогло поднять настроение писательницы. Кинокомпания «Джаффи Продакшнз» и телекомпания Эн-би-си намеревались снять сериал, основанный на романе «Атлант расправил плечи». К изумлению Айн Рэнд, они приняли все ее требования. Над новым сценарием она и сценарист Стерлинг Силлифант работали в течение года. Наконец-то Айн предалась делу, которое ей по-настоящему нравилось. Они нашли общий язык, и вскоре сценарий был готов. Айн и продюсер Майкл Джаффи подняли бокалы с шампанским в честь окончания работы. Сценарий был торжественно передан в Эн-би-си. Однако на той же неделе в руководстве телекомпании произошли глобальные перемены. Возглавивший ее Фред Сильверман сразу же закрыл проект съемок «Атланта…». Джаффи и Силлифант были страшно разочарованы, а Айн просто убита. Увы, и эта попытка экранизации романа не осуществилась.

Айн продолжала появляться на телешоу, хотя в основном отказывалась от предложений читать лекции. Ее участие в знаменитом шоу Фила Донахью в 1979 году вышло крайне неудачным: передача превратилась в пикировку между писательницей и бывшей поклонницей ее идей. Зато другой телеведущий, Том Снайдер, несмотря на полярное расхождение во взглядах по целому ряду вопросов, в разговоре с создательницей объективизма выбрал правильную тональность, отчего та буквально расцвела, и вся передача прошла на дружеской ноте. Снайдер отважился спросить Айн: «Скажете ли вы “Господи, благослови эту страну”?» — на что та широко улыбнулась и сказала: «Да. Мне нравится значение этого выражения: оно обозначает самую высокую степень». В конце передачи журналист сказал: «Господь благослови вас!» — и услышал ее ответ: «Спасибо. Вас также».

К концу 1979 года Фрэнку стало хуже: сердце стало давать сбои, он перестал узнавать людей. Айн почти не покидала своего любимого мужчину, держала его за руки, плакала и целовала впалые щеки. 9 ноября 1979 года, прожив долгую и насыщенную событиями жизнь, Фрэнк О’Коннор скончался. Айн, окруженная многочисленными поклонниками, пришедшими попрощаться с любимым человеком знаменитой писательницы, похоронила его на кладбище Кенсико, в городке с символическим названием Валгалла, недалеко от Нью-Йорка. Во время похорон вместо официальных речей звучали строки Редьярда Киплинга. Барбара Брэнден сообщает, что это была поэма «Если». По мнению Энн Хеллер, во время прощания с Фрэнком читалось киплинговское стихотворение: «When Earth’s Last picture…» («Когда на последней картине…»).