Улукбек Чиналиев - От кетменя до мундира посла. Страницы жизни семьи, республики, страны

В нашей стране продолжалось противостояние непримиримой политической оппозиции от официально консервативных до антисоветизма и национализма. В столице республики образовались ячейки неформальных объединений «Демос,» движение зеленых. Началось формирование Демократического движения Кыргызстан (ДДК). На юге республики одним из лидеров демократического движения был мой старший брат Чиналиев Автандил. Он резко критиковал Ошский обком партии. Возглавляя областное управление связи, осведомленный в политических преобразованиях, происходящих в стране и республике, он оппонировал партийным органам. Меня попросило руководство области воздействовать на брата, но к моим пожеланиям он не прислушался. Вторично этот вопрос неожиданно возник на бюро ЦК КП Киргизии при обсуждении итогов ошских событий. В заключение обсуждения первый секретарь Ошского обкома вне повестки дня заявил о недопустимости критики обкома моим братом. Мне было понятно, что заявление направлено против меня и согласовано с председательствующим. Я вынужден был вернуться к ранее обсуждаемому вопросу и потребовать рассмотреть персональную ответственность тех, кто допустил трагические события в регионе. При этом отметил, что хочу с предельной ясностью довести до сведения членов бюро, в случае потери во время кризиса хотя бы одной человеческой жизни в городе, я бы немедленно подал в отставку. Мое обращение не обсуждалось. Страсти в столице во время кризиса достигли небывалого накала: ежедневные митинги с требованиями немедленной отправки добровольцев на юг республики, отставки руководства республики перерастали в погромы. На улицах столицы появились толпы людей с металлическими прутьями, останавливающие общественный транспорт и избивающие пассажиров. Меры, предпринимаемые правоохранительными органами по обеспечению личной безопасности населения, не достигали своей цели. Сообщения из разных районов города свидетельствовали о необходимости принятия радикальных мер. Я позвонил председателю КГБ Киргизской ССР Джумабеку Асанкулову, он подтвердил мои опасения и предложил совместно информировать главу республики.

Стихийные митинги переросли в неуправляемый процесс захвата пахотных земель на окраине столицы. Подобного самоуправства могло не произойти, если бы правительство, городские исполнительные органы не проявили слабость и неуверенность в своих действиях (порой они поощряли провокаторов). Созданные комиссии по распределению земель, не имея на то никаких полномочий, взялись бесконтрольно распределять участки. Тогда мы с бывшим председателем Ленинского райисполкома города Эмильбеком Ибраимовым выехали на пустынный участок, и он говорил о необходимости создать Свободную Экономической Зону (СЭЗ) в селе Мраморное. В 1992 году был принят Закон «О свободных экономических зонах в Республике Кыргызстан», а в 1995 году появляется постановление правительства, которым генеральной дирекции СЭЗ «Бишкек» передается в аренду сроком на 99 лет территория строительства города-спутника «Ак-Чий», село Мраморное, аэропорт Манас, а также Национальный выставочный центр общей площадью 489 га.

Главы соседних республик, к тому времени осознав неизбежность приближающего коллапса, взяли власть в свои руки. Разработанные и начатые президентами Казахстана и Узбекистана программы реформ позволили им при наличии сохраненного прежнего кадрового корпуса не потерять управление республиками, продолжить развивать сельское хозяйство, промышленность, обеспечивать население социальными гарантиями.

Вот как глава Узбекистана Ислам Каримов вспоминает тот период: «Власть не управляла событиями в республике. Политбюро рассматривало вопрос о первом секретаре ЦК Компартии Узбекистана. Тональность обсуждения была не столько критической, сколько не уважительной. Мелкие придирки, нетактичные замечания. Тогда я, стоя на трибуне, сказал, обращаясь к Горбачеву: „Михаил Сергеевич! Снимите мою кандидатуру. Я вижу, что не устраиваю кое-кого здесь. Предлагаю оставить на шесть месяцев Рафика Нишанова. Он наведет порядок, после чего можно будет вернуться к сегодняшнему вопросу. А мне разрешите уйти“. Горбачев пытался удержать меня. Я сказал: „Не надо меня уговаривать. Мне все ясно. Разрешите уйти“. Он сказал: „Если вы настаиваете, идите“. Я улетел в Ташкент и решил уйти на завод.

Однако через два дня мне позвонил домой Нишанов и сказал, что Москва санкционировала мое выдвижение».

Каримов создал сильное государство, восстановил традиции, религиозные и исторические памятники, внедрил идеи национальной и культурной идентичности молодого государства.

Однако в Кыргызстане реформы вызвали неуправляемые процессы, некому было удержать республику у последней черты. Все чаще звучали требования гласности, переизбрания скомпрометировавших себя руководителей и привлечения их к ответственности, полной реабилитации жертв коммунистического режима, возрождения кыргызского языка, народных традиций, обычаев, национальных духовных ценностей. Так оформлялось демократическое движение.

Определенное «неповиновение» стал проявлять Верховный Совет Киргизской ССР, избранный 25 февраля 1990 года по-новому, более демократическому избирательному закону. И хотя 89,5 процента депутатов были члены КПСС, в ВС, в результате альтернативных выборов, было избрано немало демократически настроенных депутатов: ученые, деятели культуры, журналисты и др. На одном из первых заседаний парламента некоторые депутаты предложили включить в повестку дня вопросы национального суверенитета и независимости, поста Президента, комиссии по выработке новой Конституции и государственной символики, учреждении независимой парламентской газеты и др. Стало ясно: парламент перестал быть «ручным». Партийные кадры, это относится и ко мне, были воспитаны на многолетней традиции демократического централизма, строгой подчиненности сверху донизу. Это сыграло роковую роль в развале партии. Несмотря на заметное оживление в политической жизни, активизацию масс, большинство событий, связанных с переменами, воспринимались как борьба за власть, а не за интересы народа.

В апреле 1991 году состоялся официальный визит Председателя Верховный рады Украинской ССР Леонида Кравчука в Кыргызстан. В ходе визита был подписан договор о дружбе и сотрудничестве между двумя странами. Предусматривался обмен представительствами. В июне 1991 года наступил новый этап в моей жизни, предстоял длительный период дипломатической службы. Предложение о моем назначении полномочным представителем – министром Республики Кыргызстан в Украинской ССР исходило от Президента и носило формальный характер, оно не было подкреплено ни штатным расписанием, ни материальными, ни финансовыми ресурсами. Меня удалили за пределы страны в возрасте 45 лет, в период наибольшей жизненной активности. Впрочем, никаких надежд о возможной востребованности я не питал. Многие твердо и нерушимо верили, что вот-вот благодаря удачному стечению обстоятельств их наконец снова возьмут на прежнее место; эта иллюзорная вера, закрывающая глаза на неустранимые препятствия, иногда преследует человека весь остаток жизни. Так обошлись не только со мной. Эта традиция укоренилась и существует по сей день, из-за чего потеряна преемственность кадров, утрачена их непрерывная связь. Раздача должностей рассматривалась президентами в качестве компенсации за оказанные услуги, но услуги, оказанные не нации, а ему лично. Подчас проще было уехать, и я уехал, скорее всего это был протест, активное нежелание быть сопричастным сомнительным веяниям того времени. Кто-то увидел отдушину в долгих застольях с бесконечными воспоминаниями о том, что было, и упреками по поводу того, что стало. Я не большой любитель говорить и всегда готов слушать. Мне все равно, интересуются мною другие или нет. Я не жажду делиться с людьми своими знаниями и не чувствую потребности поправлять их, если они ошибаются. В моем распоряжении появилось свободное время, и я больше мог заботиться о родителях. Они до 1981 года жили в Джалал-Абаде. Мама мне сказала, что у отца скачет давление, а в поликлинике его не хотят лечить из-за 75 летнего возраста. Мы с братьями решили перевезти родителей во Фрунзе. Во время переезда, по нашему непростительному легкомыслию, он сопровождал груз по дороге Фрунзе-Ош с домашней утварью, перенес перегрузки и на следующий день после приезда его парализовало. Отец занимался огородом и упал на моих глазах, мама была в доме, поднялся он самостоятельно, прилег, вновь вышел и намеревался продолжить обустройство придомового участка. Падая вторично, он потерял сознание, лицо его стало пепельного цвета, мы с мамой перенесли его в дом, врачебной помощи в селе ждать дело ненадежное. Моя служебная машина была рядом, а до столицы десять километров, на свой страх и риск отца мы доставили в городскую больницу. Врачебная помощь была оказана своевременно, более тридцати суток большей частью мама выхаживала отца. В последующие одиннадцать лет она выполняла рекомендации врачей, тем самым продлила отцу жизнь. Полного восстановления не произошло, и в сентябре 1991 года его не стало. Вместе с его смертью умерла душа нашего дома.