Михаил Любимов - Вариант шедевра

Советским лидерам, испытывающим растущую международную изоляцию, просто необходимы были как самоутешение подобные лекарства, за них отваливали и лес и нефть и многое другое. Совершенно ясно, кто выиграл в результате от «советского влияния» в Финляндии. Бывшая глухая провинция обогнала Англию по уровню жизни, вот тебе и «глубинка!» Вот тебе и Чухляндия!

Финляндия напоминала огромный банкетный зал, в который валом катились советские вожди всех уровней, члены ПБ чувствовали себя как дома, двери гостеприимства были широко открыты, ритуалы в саунах отработаны в деталях, меж парилкой и бассейном (или Финским заливом). За обильным столом решались важнейшие государственные вопросы, под приезд Брежнева на СБСЕ резидентура приобрела еще одну дачу, жизнь воистину била ключом… Сколько умников выбивало там квартиры у размякших деятелей Моссовета, сколько народу погрело руки на сделках с финнами! Я сам, пробыв там однажды два дня и парясь в сауне торгпредства с зам. министра внутренних дел, получил от последнего визитную карточку, которой отпугивал ГАИ лет десять [81] В порядке пускания слезы отметим, что от ведомства я не получал никогда квартиры, после развода и размена жил в однушке в Чертаново, а потом около Варшавского шоссе. Правда, после смерти отца с помощью связей удалось получить прекрасную квартиру на Ленинском проспекте, но новый развод переселил меня в маленькую, но уютную квартирку в старом доме на ул. Готвальда. .

Но Финляндия, увы, не относилась к моему домену, а британские дела не радовали. Так и не удалось найти светило на роль шефа резидентуры, англичане закаленных бойцов упорно не пускали, пришлось смириться с этим и держать шефами офицеров безопасности – контрразведчиков, с политикой, как правило, не друживших. Пока мы страдали от агентурного безрыбья, английская пресса и особенно сотрудник МИ-5 Райт приписывали нам и бывшего премьер-министра Гарольда Вильсона, и шефа контрразведки Холлиса – такие агенты могли присниться лишь в розовом сне…

Тяжка была история резидентуры в 60-70-е годы, провалы измучили и подточили, и не покидает мысль, что среди нас действовал опытный английский агент (не Гордиевский, попавший на английское направление лишь в начале 80-х), наверное, он спокойно ушел на пенсию и мирно доживает свой век, подрезая розовые кусты на своей комфортабельной даче под Москвой.

Мои подвиги на альбионском направлении вряд ли будут полными без описания работы с блестящим Кимом Филби. Мысль привлечь его и других золотых агентов к воссозданию работы резидентуры озарила меня сразу по воцарении в кресле зама начальника отдела. Мои попытки встретиться с Дональдом Маклином, тоже ярким участником «кембриджской пятерки», успеха не имели, ибо мне сразу заявили, что Маклин сочувствует диссидентам и не желает общаться с почтенной организацией. Мне удалось поланчевать с Джорджем Блейком, однако, он деликатно отказался от участия английских делах, ибо готовился защитить диссертацию и всерьез заняться научной работой. Ким Филби, наоборот, с радостью ухватился за мое предложение, и с тех пор до моей отставки мы находились в постоянном контакте…

Клуб Кима Филби после заседания. В центре – вдова Кима Руфина Филби-Пухова. Тут Мих. Богданов, И. Никифоров, симпатант А. Любимов, Л. Кошляков, Л. Столяренко, Е. Вавилова, Ю. Кобаладзе

Ким умер в Москве 11 мая 1988 года. Шумел, разрывался радиоэфир, газеты мира не скупились на пространные статьи и некрологи – ведь вокруг имени аса советской разведки десятилетиями не утихали страсти, о нем выходили кинокартины, бестселлеры, монографии.

Вторая родина не баловала вниманием своего героя: скупые строчки о смерти в «Известиях». Так информируют о мелких землетрясениях, небольшие некрологи в «Красной звезде» и «Московской правде», без портрета, конечно, это не «Таймс» или «Фигаро». Безымянная группа товарищей, о, эти вечно скромные, вечно невидимые товарищи!

Как-то удивительно правильно уравнивала нас смерть в той нежной Системе – и не важно, проникли ты в самое сердце английской разведки, рискуя каждый день и ожидая провала, или же протирал всю жизнь штаны в руководящих кабинетах ПГУ или ЦК. Важно, что ты Номенклатура, тогда даже гроб положен поуютнее и посолиднее, и орденов погуще, чем у закордонного агента, и некролог соответственно пожирнее и покрупнее, с подписями членов правительства, а то и Политбюро.

С Филби прощались в ведомственном клубе, конечно, без предварительного объявления в печати, впрочем, иностранная пресса не отрезана, благодаря наступившей гласности.

Впрочем, много ли знали в СССР о Киме Филби? Сначала сообщение в 1963 году, что некий гражданин Великобритании попросил в Советском Союзе политического убежища, дело понятное: не выдержал человек трущоб, безработицы и духовного распада буржуазного общества, порвал с печальным прошлым и уехал в страну светлого будущего. С годами в печать проникали лишь малые крупицы правды, вдруг, народ не так подумает? не так поймет? Беда с этим народом, одна беда! Да и Ким Филби плохо вписывался в идеальный образ положительного героя – разведчика, которым кормили страну десятилетиями. Не из трудовой семьи – отец сначала верно служил британской короне в Индии, где 1 января 1912 года и родился Ким, а потом стал известным ученым-арабистом, получил титул сэра, обожал путешествовать и к концу жизни принял мусульманство. И не только по происхождению, но и по другим параметрам мало подходил Филби под общепринятые стандарты, слишком много грешно-человеческого было в его натуре: и приверженность к шотландскому виски и недожаренным бифштексам, и романы, и четыре брака, и разводы, и любовь к свободе – сомнительное качество, когда работаешь на царство осознанной необходимости. Не стрелял он из пистолета без промаха, не прыгал с парашютом, не терпел спорта, не владел самбо и, наверное, и недели не продержался бы в нашем разведывательном ведомстве – тут же вышибли бы! Зато он в избытке обладал мужеством и верой в ослепительную Утопию, посетившую его в привилегированном Кембридже, куда он поступил из не менее знаменитой частной школы Вестминстер. Времена студенчества пали на годы мирового экономического кризиса, на безработицу и нищету, кембриджский вольный воздух клубился от революционных идей, в колледжах шумели политические баталии, там Филби и увлекся марксизмом, хотя в компартию никогда не вступал.

Сейчас система рухнула, идеи обанкротились, и еще долго иные бывшие коммунисты будут лупить современной палкой по спине ушедшего прошлого и развевать ненавистные прахи, еще долго будут восстанавливать истину и винить в предрасположенности к сталинскому коммунизму Шоу, Уэллса, Барбюса и Фейхтвангера, Рамсея Макдональда и лейбористскую партию, французских социалистов, Милюкова, Бердяева и легионы других, еще долго будут надрываться и клеймить, вырывать людей и события из контекста совсем иного времени и иной психологии.