Татьяна Фрейденссон - Дети Третьего рейха [litres]

Я в конце концов заставил себя принять такое решение, – писал Роммель в дневнике, – так как сам всегда требовал беспрекословного повиновения от своих солдат…» 135 135 Ширер. Рейх. Т. 2. С. 397— 398. Но уже вечером 4 ноября, рискуя попасть под военный трибунал, Лис пустыни решил попытаться спасти остатки своих войск и отойти на рубеж Фука. Пятого ноября фюрер, который получил известия о ситуации с Африканским корпусом, сообщил Роммелю, что он согласен на отвод армии. Но позиция эта оказалась занята танками Монтгомери. Практически за две недели танковая армия «Африка» была отброшена на тысячу километров назад, в Тунис.

Восьмого ноября 1942 года американские войска высадились в Алжире и Марокко под командованием генерала Эйзенхауэра, что означало попадание германо-итальянских сил в ловушку. Роммелю всё же удалось провести еще одно наступление на превосходящие силы американцев в районе Кассеринского перевала и нанести им серьезный урон, но это не принесло ощутимого успеха.

Нужно заметить, что в феврале 1943 года – а эта информация еще сыграет важную в истории, которую поведает Манфред Роммель о смерти своего отца, – на службу в Африку под командование генерал-фельдмаршала, в штаб 10-й танковой дивизии в Тунисе, поступил человек по фамилии фон Штауффенберг, который сразу же принял участие в боях за Кассеринский перевал, и в итоге его дивизия выбила оттуда американцев. Но это была маленькая победа на фоне большого поражения. Эрвин Роммель считал, что единственным способом спасения подконтрольных ему армий является отступление и в дальнейшем их эвакуация в Европу: шансов победить в Северной Африке больше не было, что бы там ни утверждал Гитлер и как бы ни требовал побед любой ценой.

Манфред Роммель: «В общем, отец послал Гитлера на хер, уж простите, с его глупым приказом. В итоге моего отца отстранили от командования в Африке. И он написал моей матери в одном письме, мол, теперь ему нужен, судя по всему, только английский словарь. И цензоры, которые вскрыли это письмо, наверное, посчитали, что Роммель готовится к тому, что попадет к англичанам в плен. А это – нехорошо…»

В мае 1943 года, через два месяца боев, блокированные в Тунисе с суши и моря немецкие и итальянские войска под командованием генерал-полковника фон Арнима, назначенного вместо Роммеля (покинувшего Африку 6 марта 1943-го) командующим войсками стран Оси в Северной Африке, были вынуждены капитулировать. «В конечном счете, каждый солдат, танк и орудие, переброшенные Гитлером в Тунис в ту зиму, а также остатки Африканского корпуса оказались потеряны к концу весны, а еще больше немецких войск, чем под Сталинградом, было отконвоировано в лагеря для военнопленных» 136 136 Там же. Т. 2. С. 404. . А фон Штауффенберг прослужил в Африке недолго – уже через два месяца, 7 апреля 1943 года, его автомобиль подорвался на минном поле. Фон Штауффенберг потерял левый глаз, правую руку, два пальца на левой. Также получил тяжелые ранения в голову и колено. Врачи были уверены, что даже если этот человек выживет, то навсегда останется калекой и уж точно лишится зрения. Эрвин Роммель об этом и знать не знал, поскольку уже месяц как покинул Африку. А знал бы – вряд ли придал большое значение ранению этого человека, но пройдет чуть больше года и окажется, что его собственная судьба и судьба Клауса фон Штауффенберга будут связаны между собой и в итоге оборвутся, подобно тонким нитям.

До июля 1943 года Эрвин Роммель восстанавливал силы, лечился. За Африканскую кампанию лично от Гитлера Роммель получил Рыцарский крест с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. В конце ноября 1943 года Роммеля отправили во Францию, а 31 декабря года он получил под свое командование группу армий «B», непосредственно подчиняясь фельдмаршалу фон Рундштедту. Он также был назначен генерал-инспектором, и в его сферу деятельности входила оборона «Атлантического вала».

Как известно, 6 июня 1944 года англо-американские войска начали высадку в Нормандии. «Если немцы не знали точной даты вторжения, то они не представляли также, где оно может произойти. Рундштедт и Роммель были уверены, что районом вторжения станет Па-де-Кале, где Ла-Манш наиболее узок. Здесь они сосредоточили свои самые крупные силы… В конце марта поразительная интуиция подсказала Адольфу Гитлеру, что главным районов вторжения станет Нормандия. Поэтому он приказал в течение последующих нескольких недель перебросить значительные средства в район между Сеной и Луарой. “Следите за Нормандией”, – не уставал предупреждать он генералов. Тем не менее… Рундштедт и его генералы следили скорее за Па-де-Кале, чем за Нормандией… Шпейдель позвонил Роммелю домой около 6 утра [6 июня 1944-го. – Т . Ф .], и фельдмаршал срочно выехал на машине обратно, так и не встретившись с Гитлером, однако в штаб группы армий “B” он прибыл лишь в конце дня» 137 137 Там же. С. 449— 451. . Роммель опоздал – точно так же, как опоздал к началу битвы при Эль-Аламейне. Впрочем, вряд ли исход битвы полностью зависел от него.

«Бледный от бессонницы, – писал позднее Шпейдель [про Гитлера. – Т . Ф .], – нервно перебирая свои очки и целый набор цветных карандашей, которые он держал между пальцами, он сидел сгорбившись, в то время как фельдмаршалы стояли. Его гипнотическая сила, казалось, иссякла. Он отрывисто и холодно поздоровался. Затем громко и желчно стал выражать свое недовольство по поводу успешной высадки союзников, ответственность за которую он пытался возложить на командующих… С беспощадной откровенностью Роммель заявил, что борьба против превосходящих сил (союзников) в воздухе, на море и суше является безнадежной» 138 138 Там же. С. 552— 553. .

После поражения немецкой армии под Сталинградом Эрвин Роммель уже не скрывал своих пессимистических взглядов: война проиграна. «“У Роммеля сдали нервы, он впал в уныние, – раздраженно заметил Гитлер. – А в наши дни, если хочешь чего-то достигнуть, нужно быть оптимистом”. После этих слов судьба Роммеля была предрешена» 139 139 Шпеер. Воспоминания. С. 462. .

Из разговора тюремного психиатра Леона Голденсона с генералом СС Зеппом Дитрихом: «Сложно измениться, поменяв род службы. Роммель на самом деле был пехотным генералом. Роммель был поспешен, хотел делать всё сразу, а потом по ходу дела терял интерес. Роммель был моим начальником в Нормандии. Не могу сказать, что Роммель не был хорошим генералом. При удачах он был хорош, при отступлениях впадал в депрессию» 140 140 Голденсон. Интервью. С. 407. .

– Можно мне передышку? Минут пятнадцать? – прохрипел Манфред. По обеспокоенному лицу Лизелотте я поняла, что она волнуется за мужа. Он был очень бледен. Солнце сильно нагрело деревянный домик – не спасали даже закрытые жалюзи.