Филипп Голиков - Записки начальника Разведупра. Июль 1940 года – июнь 1941 года

Таким образом, конференция работала трое суток [216] С 29 сентября по 1 октября 1941 г. (Примеч. сост.) . Как участник, должен заметить, что первое время в ходе ее работы чувствовалась определенная напряженность и взаимопонимание достигалось нелегко. Английские и американские делегаты словно чего-то выжидали, очень медленно шли на предложения советской стороны, всячески старались их урезать, видоизменить, оттянуть сроки поставок. Холодность отношений, если не сказать слова «отчужденность», может быть, больше всего чувствовалась между военными. Но шаг за шагом дело улучшалось, контакт налаживался, и дело завершилось успехом.

Итак, Московская конференция обсудила вопрос о расширении американских и английских поставок вооружения, промышленного оборудования и продовольствия Советскому Союзу и о встречных советских поставках сырья и товаров для США и Англии. Было достигнуто соглашение об американских и английских поставках Советскому Союзу на период с 1 октября 1941 года по 30 июня 1942 года. Подписанный в Москве протокол предусматривал, что США и Англия будут ежемесячно поставлять СССР по 400 самолетов, 500 танков, зенитные и противотанковые орудия, алюминий и другие материалы, что составляло лишь незначительную часть потребностей Советского Союза. В свою очередь СССР, несмотря на напряженное военное и экономическое положение, обязался поставлять Англии и США крупные партии сырья, необходимого для военного производства. Тем самым предусматривалось, что помощь будет не односторонней, а двусторонней. В речи на заключительном заседании Гарриман говорил: «Лорд Бивербрук и я от имени наших правительств подтверждаем получение от советского правительства крупных поставок русских сырьевых материалов, которые значительно помогут производству вооружения в наших странах» [217] Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны: Документы и материалы: В 3 т. М., 1946. Т. 1. С. 175. .

Однако достигнутое на Московской конференции соглашение содержало ряд недостатков. Во-первых, как писал И. В. Сталин У. Черчиллю 3 октября 1941 года, потребности военного снабжения СССР не исчерпывались «согласованными на конференции решениями, не говоря уже о том, что ряд вопросов отложен до окончательного рассмотрения и решения в Лондоне и Вашингтоне…» [218] Переписка председателя Совета министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: В 2 т. М., 1957. Т. 1. С. 27. , во-вторых, оно охватывало небольшой период времени, что затрудняло перспективное планирование военных операций советским командованием. Тем не менее эта конференция, приняв ряд согласованных решений, сыграла положительную роль в объединении усилий союзных держав. Она показала несостоятельность расчетов гитлеровцев на международную изоляцию СССР. В противовес разбойничьему фашистскому союзу складывался могущественный фронт свободолюбивых народов, объединявшихся в борьбе против фашизма. Во главе этих сил стоял великий Советский Союз, принесший освобождение народам Европы и Азии от фашистского рабства.

После окончания Московской конференции представителей Англии, США и СССР по вопросу согласованных поставок вооружения и стратегических материалов для Советского Союза я мог заняться своими делами и стал добиваться назначения в действующую армию.

Тем временем фронт приблизился к Москве.

Примерно в середине октября я решил съездить на командный пункт командующего Западным фронтом. Всего лишь через три часа езды прибыл на место. Командующий Западным фронтом Г. К. Жуков, к которому я приехал, работал в состоянии крайнего напряжения. Он был чрезвычайно занят неотложными делами. Его решений и указаний прямо в кабинете ожидали многие: и работники штаба, и войсковые командиры. Телефонные звонки из войск, из Москвы, особенно из Генерального штаба, Наркомата обороны и Ставки раздавались непрерывно – здесь находился центр самого ответственного участка борьбы.

Было очевидным, насколько сложен и велик темп работы командующего фронтом, а вместе с тем – как велик ее размах, степень ответственности, накал событий и серьезность обстановки. Однако командующий работал неутомимо. Он не скрывал всей трудности положения на фронте, своей большой озабоченности в развитии событий.

В личных и телефонных разговорах он был предельно строг, крут и повелителен, не стеснялся остроты выражений и высоких нот, и это, думается, было понятно в той кризисной обстановке под Москвой.

Наш разговор с Г. К. Жуковым был недолгим, вероятно с полчаса. Касался он в основном двух вопросов. Первый был связан с моим возвращением из США и Англии. Жукова, естественно, интересовало: «Ну, как там дела? Что они?» Я не мог ответить на эти вопросы что-либо утешительное и ободряющее. Сжато осветил положение и сделал вывод, что ждать от союзников значительной помощи в ближайшее время не приходится ни в поставках, ни в проведении военных операций на Западе. Все надежды надо возлагать только на себя, однако не забывая, что сам ход гигантской борьбы, кровные интересы англичан и американцев всей логикой событий должны будут привести их к необходимости оказать в той или иной форме серьезную помощь нашему, как они выражались, «великолепному сопротивлению».

Второй вопрос касался сил противника на западном стратегическом направлении советско-германского фронта и, в частности, нацеленных на Москву.

В группе армий «Центр» гитлеровцев было сосредоточено три полевые армии (9, 4 и 2-я) и три танковые группы (3, 4 и 2-я) – всего около 75 дивизий, в том числе 14 танковых и 8 моторизованных (что составило 64 % всех немецких подвижных соединений, действовавших на советско-германском фронте). На 1 октября в этих войсках насчитывалось до 1800 тысяч человек, свыше 14 тысяч орудий и минометов, 1700 танков. Для поддержки наступления на Москву выделялось около 1390 самолетов.

Группе армий «Центр» противостояли армии Западного (в состав которого 10 октября вошел Резервный фронт) и Брянского фронтов, в составе которых находилось 95 соединений [219] К началу Московской битвы в ставе трех советских фронтов имелось 106 дивизий (в том числе 11 авиационных) и 17 бригад (в том числе 13 танковых). (Примеч. сост.) , многие из которых были укомплектованы не полностью, а некоторые не обладали необходимым боевым опытом и выучкой. Всего в составе двух советских фронтов насчитывалось около 1250 тысяч человек, 7600 орудий и минометов, 990 танков, до 680 самолетов. Таким образом, численный перевес был на стороне противника, превосходившего советские войска в людях в 1,4 раза, артиллерии – в 1,8, танках – в 1,7 и самолетах – в 2 раза. На направлениях действий ударных группировок врага это превосходство оказывалось еще более значительным. Серьезное преимущество противнику давали крупные соединения бронетанковых войск, в то время как советские армии имели лишь отдельные слабо укомплектованные (в основном легкими танками) танковые бригады и батальоны. Лишь 20 % советских самолетов были новых типов. Господство противника в воздухе существенно затрудняло действия наших войск.