Светлана Замлелова - Эдуард Стрельцов. Воля к жизни [litres]

Утверждают, что на вечере к нему подошла Е.А. Фурцева, бывшая в то время секретарем ЦК КПСС и первым секретарем Московского горкома партии, и попросила познакомиться с дочерью. Миф о Стрельцове, появившийся годы спустя, берет свое начало из этого разговора. Дело в том, что выпивший Стрельцов отказался знакомиться со Светланой Фурцевой. Однако никаких точных данных на этот счет не существует. Со ссылкой друг на друга биографы Стрельцова утверждают, что такой разговор состоялся. Допустим. Но чего хотела Фурцева от Стрельцова? Светлана Фурцева родилась в мае 1942 г. В январе 1957 г. ей было четырнадцать с половиной лет. И что? Фурцева мечтала выдать четырнадцатилетнюю дочь, то есть ребенка, замуж за практически незнакомого парня? Не станет такая здравомыслящая женщина, какой была Екатерина Алексеевна, мечтать о замужестве четырнадцатилетней дочери – рановато еще. Что же остается? Свести несовершеннолетнюю дочь с футболистом – чего ради? Несложно представить, чем могут закончиться подобные отношения. А в те времена нравы были построже нынешних. Сомнительно, чтобы Фурцева смотрела на незнакомого ей Стрельцова как на жениха для дочери про запас – в этом тоже никакого смысла, да и многое может измениться за то время, пока дочь достигнет совершеннолетия. Словом, матримониальные претензии Фурцевой в данном случае просто нелепы и несолидны. Очень трудно вообразить, чтобы первый секретарь МГК КПСС бегала по Кремлю и отлавливала женихов для дочки-школьницы. В конце концов, дочь не перестарок и не уродина – сама жениха найдет.

Самое разумное объяснение – Фурцева просто хотела сделать приятное девочке, познакомив ее с известным футболистом, к тому же симпатичным парнем, наверняка нравившимся Светлане. Познакомить ради самого факта знакомства. Ну или, возможно, ради автографа. И это при условии, что такой разговор действительно имел место. Что, между прочим, так и осталось недоказанным. Но слухи имеют свойство обрастать подробностями. А потому неподтвержденная история с Фурцевой получила продолжение. Якобы на просьбу о знакомстве Стрельцов провозгласил:

– Я свою Алку ни на кого не променяю!

По другой версии, он выразился резче, объявив матери, что лучше повесится, чем женится на такой <���…>, как ее дочь. Что было дальше – неизвестно. И это обстоятельство, кстати, само по себе уже подозрительно, поскольку, оказавшись в щекотливом положении, Екатерина Алексеевна должна была как-то реагировать – что-то сказать, стушеваться, заплакать, выбежать из зала, рассмеяться, влепить обидчику пощечину и т. д. Но об этом история умалчивает, и умалчивает, скорее всего, потому, что у кого-то не хватило фантазии додумать реакцию Фурцевой. Так и провисла байка об оскорблении Стрельцовым Фурцевой, затаившей обиду. Зато вывод был сделан: после той встречи в Кремле Стрельцов оказался «в зоне особого внимания». К нему стали придираться, его начали наказывать и активнее порицать, устроили даже травлю в печати.

К Фурцевой мы еще вернемся, когда подробнее остановимся на мифе о Стрельцове и о различных версиях, выдвигаемых мифотворцами. Пока нам нужно предельно объективно рассмотреть события 1957 г. и убедиться, кто же был виноват в нападках на центрфорварда: тайные недоброжелатели или, может быть, кто-то еще.

Алла Деменко вспоминала, что в начале января, когда Эдуард уже вернулся из Мельбурна, они рассказали торпедовскому вратарю Альберту Денисенко, что собираются пожениться. И вскоре вся Автозаводская знала об их планах. Софья Фроловна пришла в ярость: все вокруг только и говорят, а мать родная слыхом не слыхивала! Так разобиделась Софья Фроловна, что даже поссорила молодых. Все, кто знал Эдуарда Стрельцова, все в голос утверждали: влияние на него матери было огромным. Врач команды «Торпедо» С.Ф. Егоров рассказывал, что, по его мнению, Стрельцова испортили во многом большие деньги. Он считает, что и на Софье Фроловне внезапно свалившееся благополучие сказалось не самым хорошим образом. Так, Егоров уверен, что мать была против женитьбы Стрельцова, потому что Алла происходила из простой и малообеспеченной семьи. А Софье Фроловне было бы желательно породниться с людьми посолиднее. Егоров постоянно общался со всеми своими подопечными и не раз бывал дома у каждого игрока. Стрельцова, пожалуй, он опекал особо, тем более что к 1957 г. центральный нападающий «Торпедо» стал все больше выпивать и дебоширить, не ночевал дома, порывался уйти от матери.

Егоров провел с Софьей Фроловной не одну беседу, прежде чем убедил строптивую женщину, что сыну, особенно в его положении, было бы лучше жениться; что Алла Деменко – замечательная девушка, что они любят друг друга и что если не мешать им, они непременно будут счастливы. Наконец Софья Фроловна уступила и согласилась на женитьбу сына.

Алла всего этого не знала. Она объяснила себе исчезновение Эдика захватившим его «звездным гулянием» после Олимпиады. Жених действительно пропал надолго, и только в апреле на работу Алле (не поступив в институт, она работала на заводе «Стальмост» в отделе главного конструктора) вдруг позвонила Софья Фроловна и объявила, что Эдик хочет пойти с Аллой на балет на льду. В Москве как раз проходили гастроли Венского балета на льду. Дальше произошел примерно такой весьма показательный диалог:

Алла: А где же сам Эдик?

Софья Фроловна: Да вот он, рядом стоит.

Алла: Что же он, не может говорить?

Софья Фроловна: Даю, даю ему трубку!

Затем воцарилось молчание, нарушенное Аллой, сказавшей неизвестно кому, что согласна, и поинтересовавшейся, куда ехать. На что голос Эдика в трубке ответил: «Приезжай сначала к нам».

Алла отправилась на Автозаводскую, откуда они с объявившимся женихом поехали смотреть балет. Он, как и в детстве, не извинился за то, что, сделав предложение и получив согласие, пропал на три месяца. Но она и так уже все простила.

После этой встречи он снова уехал, и в следующий раз Алла увидела его только в мае. Вспоминая о тех временах, она признавалась, что вела себя легкомысленно, что будь она чуточку серьезнее, то поостереглась бы и не стала бы торопиться с замужеством. Стоило присмотреться к жениху, тем более что «слухи про него доходили неважные». Но она была влюблена и не хотела думать о неприятном.

Что же это за слухи? 7 марта 1957 г. в газете «Московский автозаводец» появился фельетон «Головокружение», посвященный Эдуарду Стрельцову, устроившему незадолго до того пьяный дебош во Дворце культуры ЗИЛа. К слову, о Стрельцове, чье пристрастие к спиртному становилось все более заметным, корреспонденты «Московского автозаводца» уже не раз порывались написать. Но всякий раз руководство останавливало журналистов, как-то невнятно объясняя нежелание бороться с пьянством. Когда же фельетон все-таки вышел, реакции на него ни со стороны «Торпедо», ни со стороны героя публикации не последовало.