Светлана Замлелова - Эдуард Стрельцов. Воля к жизни [litres]

Конечно, поклонники Стрельцова скажут, что заговор уже плелся, травля набирала обороты, а потому и появился злосчастный фельетон. Однако жизнь ни тогда, ни сейчас не вращается вокруг одного человека. И борьба с пьянством в СССР велась (хоть, может быть, и безуспешно) по всей стране. Причем пресса играла далеко не самую последнюю роль в этой борьбе. В советской публицистике теме пьянства уделялось особое место. Почти в каждом издании, публиковавшем карикатуры, можно было найти изображения пьяниц с забавными подписями. Поэтому нет ничего удивительного, что сотрудники не самого крупного издания столицы тоже хотели включиться в антиалкогольную кампанию – на то они и журналисты. Тем более перед глазами всегда был подходящий пример. А в ту пору Стрельцов близко сошелся с Михаилом Огоньковым – игроком «Спартака» и коллегой по сборной. По свидетельству всех, кто знал Огонькова, влиял он на младшего приятеля не лучшим образом. Другой футболист сборной – Анатолий Исаев – в интервью «Советскому спорту» рассказывал, что «хорошо знал, как могут вести себя Эдик Стрельцов и Миша Огоньков даже после одной рюмки водки», поэтому был против, чтобы Борис Татушин проводил с ними свободное время. Значит, Огоньков дурно влиял на Стрельцова, вместе они дурно влияли на Татушина. Невольно задаешься вопросом: а кто испытал влияние всех троих? По воспоминаниям складывается впечатление, что Огоньков – главный злодей советского футбола, злой гений сборной СССР, где собрались не здоровые парни, а кисейные барышни, которых всей страной необходимо было ограждать от пагубы порока.

Кстати, старший тренер «Спартака» в 1955–1959 гг. Н.А. Гуляев подтвердил и головокружение игроков своей команды. Оказывается, «зазнался» не один Стрельцов: «после победы на XVI Олимпийских играх нескольким игрокам нашей команды <���…> было присвоено звание Заслуженных мастеров спорта. Они были награждены орденами. Все это вскружило голову игрокам, и появилось большое зазнайство», – так отозвался Гуляев о спартаковцах, приятелях Стрельцова.

О совместном времяпрепровождении Стрельцова с Огоньковым наслышаны были многие. Как-то раз в 1957 г. к старшему тренеру «Торпедо» В.А. Маслову пришел Слава Метревели и рассказал, что к ним в заводское общежитие заявился пьяный, без ботинок Стрельцов и не желает идти домой. Обратились к Егорову, который поехал к Софье Фроловне выяснить, что там случилось. Егоров и раньше призывал Софью Фроловну не держать дома спиртного и не выставлять сыну бутылки. Видимо, она последовала совету врача, потому что, когда парочка друзей в компании неизвестной молодой дамы заявилась домой к Стрельцову и не нашла там желанного угощения, Эдик, осерчав на мать, в носках убежал из дома. Однако Огоньков со своей дамой не последовал за приятелем, а расположился на кровати Софьи Фроловны. Когда же явился Егоров и предложил Софье Фроловне выдворить непрошеных гостей, она испугалась, что Эдик может обидеться, и предпочла оставить все как есть. Огоньков потом объяснял свое поведение тем, что не мог оставить мать Стрельцова одну, после того как сам Эдик куда-то скрылся. Об этой навязчивой опеке Огонькова торпедовцы сообщили руководству «Спартака» в надежде, что воспитательная работа будет проведена. Однако они здорово ошибались.

Впрочем, и со Стрельцовым уже ничего не могли поделать. И когда к нему взывали, чтобы он изменился, то в ответ получали угрозу уйти в «Спартак», куда Стрельцова действительно приглашали. И завком, и партком, и райком комсомола и партии не раз и не два обсуждали поведение Стрельцова, его дружбу с Огоньковым и заметные уже всем последствия этого приятельства. Но Стрельцов, обычно молчавший на таких мероприятиях, как-то на завкоме заявил: «Отстаньте от меня, мне все это надоело, делайте со мной, что хотите». А хотели только одного: чтобы пить перестал.

Софья Фроловна утверждала, что много и часто Эдуард стал выпивать после Олимпийских игр 1956 г. Часто он возвращался домой среди ночи пьяным, на возмущение Софьи Фроловны отвечал, что выпивка его освежает.

Врач С.Ф. Егоров говорил потом, что всегда был против потакания игрокам. Скидки футболистам за непристойное, мягко говоря, поведение делались руководством в погоне за выигрышем. Тот, кто может добыть победу команде, оказывался, по сути, вне закона или над законом. А могла ли голова не закружиться от такого отношения? Представим: молодые парни, да к тому же без образования, но с немалыми по тем временам материальными возможностями, привыкшие, что любая выходка сходит с рук… Не святые же они, чтобы оставаться невозмутимыми и безучастными. Удивительно другое: в наши дни взрослые люди совершенно серьезно, да еще с возмущением доказывают, что все, кто порицал Стрельцова за пьянки, драки и за дебоши, – все участвовали в какой-то хорошо спланированной гоньбе. Ругая Советский Союз, эти люди сами вобрали худшее, что было в то время, усвоив, что все равны, но некоторые равнее, что вся страна должна была нянчиться с теми, кто способен порадовать любителей футбола хорошей игрой. То есть добровольно стали продолжателями той линии, против которой С.Ф. Егоров выступал уже в пятидесятые годы.

Возвращаясь в 1957 г., отметим, что вскоре после фельетона в «Московском автозаводце» Стрельцов создал новый информационный повод, о котором узнали уже не только на ЗИЛе. 11 апреля на одесском стадионе «Пищевик» во время матча московского «Торпедо» с минским «Спартаком» центральный нападающий «Торпедо» Эдуард Стрельцов получил предупреждение за неэтичное поведение, выразившееся в замахе ногой на А. Иванова, и удаление за умышленный удар по колену В. Артемова – последовательно желтую и красную карточки. С этого момента, по мнению современных поклонников Стрельцова, против их кумира пошла открытая травля. Реакция прессы, освещавшей вообще-то все заметные спортивные соревнования, включая чемпионат СССР, была закономерной и предсказуемой. Да, Стрельцов забил гол, но за безобразное поведение был удален с поля. Но сегодня нас пытаются убедить, что такая реакция не является нормальной, что пресса повиновалась некоему кличу «Ату его!», брошенному, конечно же, властью не без стараний Е.А. Фурцевой. Никаких фактов, что такой клич действительно существовал, что Фурцева имела к нему отношение, ни, как мы уже выяснили, что была какая-то пьяная выходка со стороны Стрельцова в адрес Фурцевой, в природе не существует. Однако поклонники Стрельцова уверены: удаление с поля за травмирование противника и осуждение в прессе грубой игры центрального нападающего высшей лиги страны – это результат умышленной травли.

Но обо всем по порядку. За что выдается желтая карточка, мы уже выяснили в первой главе. Посмотрим теперь, какие деяния игрока влекут его удаление с поля, другими словами, что нужно сделать, чтобы получить красную карточку. Игрок получает красную карточку в случае, если уже в течение игры получил от судьи две желтые карточки; если совершает так называемый фол последней надежды, то есть с помощью нарушения лишает соперника явной возможности забить гол; если бросается сопернику под ноги и может его травмировать; если нанесена травма и вообще применена сила против игроков, зрителей или судьи или за плевок в сторону тех же лиц; если нанесено оскорбление сопернику или судье; если в своей штрафной была намеренная игра рукой. Что же сделал Стрельцов? В объяснительной записке судья М.Е. Шляпин, проведший с 1951 по 1966 г. сорок семь матчей, написал следующее: «На 14-й минуте первой половины игры между командами «Торпедо» (Москва) – «Спартак» (Минск) за нетактичное поведение, выразившееся в замахе на игрока № 3 «Спартака» т. Иванова, мной был предупрежден игрок № 9 «Торпедо» т. Стрельцов.