Анатолий Криворучко - Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне

По мнению Саддама, его симпатия к Хейралле послужила импульсом к развитию национального чувства и зарождению ненависти к монархии и ее покровителям в лице иностранных государств. Эти чувства питали юношу все последующие годы. Позже он напишет, что иракских детей следует учить остерегаться всего иностранного, учить бдительности, не выдавать государственных и партийных секретов иноземцам, которые являются глазами и ушами своих стран (24).

Переезд из Тикрита в аш-Шавиш вызвал в душе Саддама смятение. В деревенском захолустье текла унылая серая жизнь. Его тянуло в город, хотя еще со времен разгрома ордами Тамерлана Тикрит пребывал в упадке. В IX веке иностранные путешественники вообще считали его безлюдным, ибо находили там только руины разрушенного дворца на вершине отвесной скалы, которая возвышалась над городом. И все же в сравнении с аш-Шавишем в Тикрите в 30—40-х годах было оживленно (25).

Как и в большинстве иракских поселений, в то время жизнь феллахов в небольшой деревне была полна лишений. Ужасные санитарные условия вообще превращали выживание в главную проблему (26). Не было хороших дорог, электричества, питьевой воды. Согласно официальной иракской статистике детская смертность в трех главных городах (Багдаде, Басре (27), Мосуле (28)) в 1937 году, когда родился Саддам, достигала 228 человек на 1000 рожденных; в сельских районах процент смертности был значительно выше (29). То есть один из двух или трех детей в иракской деревне был обречен на смерть, еще не достигнув и года, главным образом из-за слабости и недоедания. Такая же печальная участь была уготована и Саддаму — буквально с первых дней его появления на свет.

Те же, кому посчастливилось выжить в детстве, были вынуждены страдать в течение всей жизни от голода и многочисленных болезней — малярии, туберкулеза, трахомы и др. (30). Бедность, лишения и страдания царили в каждом доме. Позже Саддам, вспоминая те годы, писал, что такая трудная жизнь была в Ираке повсюду. Немногие имели обувь, да и то носили ее редко. Некоторые крестьяне вообще не надевали обувь до совершеннолетия (31).

Такова была атмосфера в сельской местности, когда молодой Саддам прибыл в деревню аш-Шавиш. Своего нового отчима он скорее воспринимал как разбойника. Тот ничего общего не имел с Хейраллой, который, будучи офицером, занимал сравнительно высокое социальное положение. Переехав к матери, Саддам был приговорен к одиночеству. У него не было друзей среди сельских подростков: эти сорванцы унижали и оскорбляли мальчика за безотцовщину. Он в то время кулаками отстаивал свой авторитет в стычках с тикритскими мальчишками. Позже западные репортеры нашли свидетелей этих битв, утверждавших: Саддам был хилым, вечно голодным, но дрался отчаянно. В целях самозащиты он раздобыл железный прут и везде носил его с собой, пока не разбил голову одному из обидчиков. Только возраст — двенадцать лет — спас его от тюрьмы. После этого случая все местные хулиганы обходили его стороной (32).

Жестокие времена — жестокие нравы. Согласно иракским источникам Саддам часто забавлялся тем, что разогревал железный прут докрасна и вонзал его в тело домашнего животного. В то же время Саддам впоследствии признавался, что его любимым животным была лошадь, подаренная дядей Хейраллой. Она была его единственным другом в те годы. Привязанность Саддама к ней была настолько сильной, что, узнав о смерти своей любимицы, он заболел: онемела рука, он не мог пошевелить ею в течение недели (33). Хусейн, по его признанию, плакал тогда последний раз в жизни. Наверное, это было наказание свыше за то, что той самой рукой мальчик вонзал раскаленный прут в тело лошади. А может, и за его будущие прегрешения перед соотечественниками — авансом?

В семье никто не интересовался Саддамом, и он с первых дней пребывания в деревне был предоставлен самому себе. Его отчим, жуликоватый Хасан Ибрагим, известный всей деревне под кличкой Враль, был хамом и грубияном. Он постоянно унижал и наказывал Саддама (34). Обычно наказание заключалось в том, что отчим бил мальчика палкой, при этом заставляя танцевать и уклоняться от ударов. Враль запрещал Саддаму учиться, заставлял его воровать. Подросток даже некоторое время отсидел в тюрьме за воровство (35).

Так что с ранних лет Саддам на своем горьком опыте познал жестокий закон: человек человеку — волк. Он сделал для себя горький вывод: подозревай всех и вся, не доверяй даже самым близким людям, а верь только себе. Такие мысли, прочно укоренившиеся в сознании Саддама в зрелом возрасте, берут свое начало в отрочестве.

Если бы Хусейн провел всю свою молодость в уединенной деревне, он, возможно, так и остался бы безвестным иракским фал-лахом. Однако, к его большой радости, в 1947 году, вскоре после возвращения дяди из тюрьмы, Саддам покинул мать и отчима и возвратился в дом Хейраллы, в Тикрит. Там он начал посещать школу. Но учеба была крайне обременительной для подростка, который в десятилетнем возрасте даже не умел написать свое имя. Зато немало забавлял товарищей злыми проделками. Однажды он подложил в портфель особо нелюбимому старому учителю Корана (36) ядовитую змею (37). В этой детали, как в зеркале, — весь характер будущего властителя Ирака. За дерзкую «шутку» Саддама исключили из школы. После этого он несколько лет слонялся без дела, не брезгуя мелким воровством.

Но как бы то ни было, постоянная Дружеская поддержка и помощь Хейраллы сопутствовали Саддаму все эти трудные годы. Еще одним человеком, оказывавшим поддержку Саддаму, был сын Хейраллы — Аднан, младше его на три года. Он стал лучшим другом Саддама. Много лет спустя иракский лидер назначит Аднана министром обороны…

В 1954 году Саддам вместе с дядей переехал в Багдад. Там он поступил в колледж «Аль-Карх», что в общепринятом смысле соответствует старшей ступени средней школы. Данный колледж был известен как цитадель национализма и панарабизма. К тому времени Хусейну исполнилось 17 лет (38).

Это было время подъема национального самосознания иракского народа. Но в самой столице темным цветом расцвели интриги и заговоры. В 1955 году Ирак присоединился к Великобритании, Турции (39), Ирану (40) и Пакистану (41), членам регионального военно-политического союза — Багдадского пакта (так он назывался до 1958 года, когда Ирак вышел из состава блока). И хотя де-юре США не были его участником, имея лишь статус наблюдателя, де-факто они им руководили.

Принимая решение о вступлении в альянс, иракский премьер-министр Нури Саид (42) мотивировал его не только заезженными ссылками на советскую угрозу, но и стремлением создать новую систему безопасности. Премьер столкнулся с сильным публичным давлением с целью односторонне аннулировать договор 1930 года с Великобританией. Но это привело бы к ухудшению отношений с Лондоном. По мнению же Саида, важно было сохранить поддержку Великобритании.