Анатолий Криворучко - Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне

Худшее, однако, было в том, что сами кувейтцы выступили против оккупации своей страны Ираком. Несмотря на быстрое военное падение Кувейта, вооруженное сопротивление продолжалось по всему княжеству. С практической точки зрения оно, правда, для громадного иракского контингента было равносильно укусу комара. Но политические последствия этого сопротивления были весьма серьезными: мировое сообщество все больше убеждалось, что марионеточный режим в оккупированном княжестве мог существовать только на иракских штыках.

В такой крайне неблагоприятно складывавшейся ситуации, при возрастающем международном экономическом и военном давлении, иракский президент пришел к выводу: надо юридически оформить захват Кувейта. 8 августа Совет революционного командования объявил об объединении Ирака и Кувейта в одно государство (федерацию). 300 тыс. палестинских иммигрантов получили гражданство "Кувейтской Народной Демократической Республики". При этом иракским средствам массовой информации ничего не оставалось, как представить устранение правящей династии в Кувейте как местное восстание, а иракскую интервенцию — как временную меру для поддержки нового режима в случае внешней агрессии (9). Позднее интервенцию больше не подавали как скоротечную военную акцию. Вместо этого подчеркивалось, что Кувейт является частью иракской территории, которая в прошлом была разъединена, что народы Ирака и Кувейта ранее были едины и жили одной семьей; их объединяла общая судьба (10).

Вскоре багдадское радио возвестило: временное правительство Кувейта выступило с обращением к своим родным иракским братьям — стражникам восточных ворот арабской нации, которыми управляет пламенный рыцарь арабов и лидер их движения, героический вождь, президент фельдмаршал Саддам Хусейн. В обращении содержалась просьба: одобрить возвращение сыновей в их общую семью, вернуть Кувейт в лоно великого Ирака, в свое бывшее отечество. Конечно, Совет революционного командования уже 8 августа поспешил одобрить "возвращение Кувейта как части Ирака в единое арабское государство". 28 августа 1990 года Кувейт официально стал девятнадцатой провинцией Ирака (11).

Поскольку после аннексии Кувейта война с проамериканской коалицией никак не входила в планы Саддама, он начал повсюду твердить о пагубной природе военной конфронтации. Лучше смерть, чем унижение и подчинение иностранцам, призывал президент. И тут же следовал грозный намек: иракский народ способен воевать до победного конца (12). Этот тезис в различных вариациях повторяли соратники Саддама, прежде всего министр информации Латиф Нусейф ад-Джасим. Он, развивая мысль вождя, заявил: если пожар вспыхнет сейчас, то его пламя достигнет небес, а искры разлетятся по всем направлениям. При этом, многозначительно вещал Джасим, огонь окажет воздействие и на пустыню.

Военные приготовления сопровождались общегосударственными мерами: укреплением морально-политического духа нации, демонстрацией решимости сопротивляться силовому давлению извне. Все иракские СМИ внушали нации: Запад не может победить в этой войне, поскольку для иракцев умереть за правое дело — большая честь. А иностранцев, прежде всего американских летчиков, предупреждали, что Ирак настроен по-боевому и никому не простит вмешательства в свои внутренние дела (13). Чтобы продемонстрировать серьезность этих угроз, в иракские самолеты демонстративно загружались химические бомбы; была объявлена всеобщая мобилизация резервистов, а Кувейт превращали в сильно укрепленную огромную военную крепость.

Сам Хусейн заявил: иракцы готовы есть землю, но не склонят головы перед захватчиками (14). В своем личном обращении к иракским женщинам "О реорганизации экономической жизни семьи" он попросил их тратить деньги только на пищу насущную (15). Спустя два месяца, когда нормирование бензина и моторного масла вызвало широкое недовольство, Саддам отменил свое же решение и уволил министра нефтяной промышленности: тот, мол, снабжал президента ложной информацией. Как и в ирано-иракской войне, Хусейн стремился оградить тыл от ощутимых тягот войны, чтобы застраховать свою власть от внутренних потрясений.

Чтобы обеспечить население продовольствием, Саддам стал прибегать к своей традиционной политике "кнута и пряника". 11 августа он издал декрет: накопление продуктов питания для коммерческих целей будет рассматриваться как преступление и подрывной акт, направленный против национальной и панарабской безопасности. Кара за это — смертная казнь. Через месяц Совет революционного командования огласил указ об экспроприации (без компенсации) частных сельскохозяйственных земель, которые не культивировались согласно графику возделывания земель. Населению начали раздавать карточки на нормирование основных продуктов питания (16).

Одновременно иракским крестьянам была предложена целая серия мер для увеличения объема сельхозпродукции. Эти меры включали: освобождение крестьян от службы в резерве и в армии; разрешение обрабатывать целинные земли, принадлежащие государству; снижение цен на семенное зерно и удобрения. Повышались государственные закупочные цены на пшеницу, рис и ячмень. Были также приняты меры для сохранения качества сельхозпродукции и создания местных заменителей продуктов питания.

Саддам, осознавая, что будущее страны зависит от детей, взял их под личную опеку. Обращаясь к детям, президент сказал: он знает, как они любят конфеты, однако недостаток или отсутствие их объясняется пагубными действиями американской администрации во главе с Джоржем Бушем. Американский президент, стращал Хусейн, хочет сломить иракских детей после того, как он сломит их отцов и матерей. Поэтому Буш снискал всеобщий позор, а с ним и те, кто покорно склонил перед ним головы с подобострастными лицами (17).

Как и в ирано-иракскую войну, масштабная кампания по "сплочению масс" вокруг режима велась лично Саддамом или от его имени. Проводились параллели между событиями вокруг Кувейта и временем, когда началась война Ирака против Ирана. Только ныне американцы заменили персов. Все средства массовой информации поднимали на щит образ Саддама. Его называли совестью и знаменем иракского народа, ибо его мысли, намерения, воля и желания совпадали с мыслями, намерением, волей и желанием народа. Когда президент Буш заявил, что иракский лидер дважды обманул США (он имел в виду вторжение в Кувейт и обещание покинуть его через несколько дней), то иракская пресса назвала его лжецом во главе "банды таких же лживых наймитов". Но больше всех досталось британскому премьеру Маргарет Тэтчер (18) — за высказывание против Саддама. Ее назвали "старой ведьмой, которая ведет себя не свойственным человеку образом".