Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

Последним ядерным испытанием СССР в 1962 году и вообще последним воздушным ядерным испытанием СССР было испытание 24 декабря нашего мощного термоядерного заряда. 21 декабря новый заряд в корпусе суперавиабомбы был доставлен на подготовительную площадку аэродрома близ Оленегорска и 24 декабря 1962 года в глухую полярную ночь был сброшен над мысом Бурливым Новоземельского полигона. На этом мысе не было наземной аппаратуры, и все необходимые замеры были выполнены самолетами-лабораториями. Согласно этим измерениям, заряд взорвался с тем энерговыделением, которое было предсказано нашими физиками-теоретиками. Это был блестящий успех!

В целом воздушные испытания 1961–1962 годов были для нашего института великолепной школой. Мы многому научились, многое поняли. Главное – мы поверили в то, что умеем работать, у нас есть способные люди, и нам по плечу решение самых сложных проблем.

Будущее показало, что эта уверенность была очень важна. Она помогла нам не бояться новых проблем и решать их оригинально».

Как только академик С. П. Королев узнал, что существует парашют, на котором опускается гигантская водородная бомба, он понял, что теперь есть на чем возвращаться из космоса.

Сначала атомщики помогли создать мощную ракету, способную не только доставлять термоядерные боеголовки до Америки, но и поднимать на околоземные орбиты спутники. А теперь те же атомщики подсказывают, что парашютные системы способны погасить те огромные скорости и перегрузки, которые нужны для мягкой посадки корабля с человеком на борту.

Бомба была поистине гигантских размеров: два метра в диаметре, около восьми метров в длину и весом почти 25 тонн. Доставить ее до цели мог только бомбардировщик «Ту-95», причем требовались весьма существенные изменения в его конструкции. Академик А. Н. Туполев, поворчав на физиков (он это делал всегда!), дал добро на выпуск специального самолета. Но тут возникла неожиданная проблема, которая могла свести на нет все усилия атомщиков… Дело в том, что бомба должна опускаться на парашюте, иначе самолет не успеет уйти на безопасное расстояние от точки взрыва. Спуск должен быть медленным. Напомню: вес бомбы около 25 тонн. Несложные подсчеты показали, что площадь основного парашюта должна быть не менее 1600 кв. метров. Подобных парашютов не существовало в мире. Плюс к этому, прежде чем выйдет основной парашют, должны сработать тормозные, иначе основной купол разорвется на мелкие кусочки – слишком велики динамические нагрузки.

Сначала конструкторы решили «разделить» основной парашют на четыре. Казалось, что такая система легче справится с задачей. Был сделан макет бомбы. В корпус был залит бетон, и испытания начались.

Одна неудача следовала за другой. Купола не выдерживали – рвались.

Потом вернулись к одному куполу. Но вновь неудача…

Научный руководитель НИИ-1011 Кирилл Иванович Щелкин решил помочь своим коллегам: он провел динамические расчеты систем. В конце концов выход был найден оригинальнейший: в нескольких ячейках купола ткань вырезалась, и нагрузки сразу же резко снижались – парашютная система обеспечивала надежный спуск авиабомбы.

Летная отработка бомбы-гиганта была завершена в 1957 году, уже был изготовлен опытный образец. Однако в то время проводить испытания правительство не решилось: уж слишком велика была мощность бомбы. В 1958 году бомба была «разобрана», а корпуса ее были уничтожены.

Но создание парашютной системы все-таки не было напрасным. Академик С. П. Королев использовал ее для посадки космических кораблей.

Через три года, когда противостояние с США достигло своей кульминации, Н. С. Хрущев решил «попугать» американцев. По его распоряжению работы над супербомбой были возобновлены. Вскоре на Новой Земле супербомба была взорвана.

«Мы им покажем кузькину мать!» – произнес однажды Никита Сергеевич. С тех пор бомбу-гигант так и называют – «кузькина мать».

…В это же время ОКБ А. Н. Туполева и НИИ-1011 создавали специальную ядерную боеголовку для крылатой ракеты. Начальником отдела вооружений в КБ был А. В. Надашкевич. Он много лет работал с Туполевым. Заместитель главного конструктора В. Д. Потеряев так вспоминает встречу в КБ:

«Так получилось, что в составе нашей бригады, прибывшей в ОКБ-156, были молодые специалисты, незнакомые А. В. Надашкевичу. Принимая их, он поинтересовался организацией, откуда они прибыли. Руководитель бригады вместо традиционного в таких случаях номера почтового ящика решил сообщить название института и ответил: „Из НИИ-1011“. После этих слов Надашкевич стал медленно сползать со стула. Дело в том, что когда ОКБ Туполева в полном составе во главе со своим руководителем оказалось в заключении и было превращено Берией и его подручными в арестантскую „шарашку“, А. В. Надашкевичу был присвоен тюремный номер 1011…»

В Снежинске разучились воровать сразу и навсегда. Дмитрий Ефимович Васильев, первый директор «Объекта», преподал урок всем, и этот случай вошел в историю города. О нем каждый раз вспоминают, когда речь заходит о милицейских происшествиях.

При Васильеве двери домов не закрывали, сумки оставляли на лавочках, за свои бумажники не беспокоились…

И вдруг пропал велосипед! Да причем у дочки самого Васильева, она приехала к папе на каникулы.

Директор вызвал единственного милиционера и приказал ему найти вора. Вскоре пропажа была обнаружена. Лодочник спрятал тот самый велосипед, хотел его продать в соседней деревне.

Васильев распорядился погрузить все вещи лодочника в машину, отвезти его «за проволоку» и там выгрузить.

Так закончилась «эпоха воровства» в молодом городе.

Позже времена поменялись. Как и все в стране. Да и таких людей, как Дмитрий Ефимович Васильев, стало намного меньше.

Его биография типична для поколения, жившего в первой половине ХХ века. Родился в крестьянской семье, ушел после революции в город. Смог получить высшее образование. Начал работать на оборонных предприятиях. Стал директором танкового завода. А когда начался Атомный проект, был направлен директором нового предприятия – завода «Элетрохимприбор». Научным руководителем был будущий академик Лев Андреевич Арцимович. Рождался Свердловск-45 – один из закрытых городов, где шло обогащение урана-235.

После того, как город и завод были построены, Д. Е. Васильев направляется на новое место работы: теперь ему предстоит создать Уральский ядерный центр.

Он строил город под девизом: «Здесь не должно быть окраин!». Так и получилось – в Снежинске вы не чувствуете, что где-то есть центр, а где-то «захолустье». Город весь обращен к озеру, к горам, а потому кажется каким-то легким, почти сказочным.