Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

Именно к этому и стремился его основатель!

А когда в адрес института вдруг вместе с оборудованием пришел вагон, в котором привезли из Москвы пальмы, то уже никто не удивлялся, потому что Васильев утверждал, что «здесь мы будем жить и работать всегда, а потому обосновываемся основательно, а не временно!»

Кстати, те самые пальмы, завезенные Васильевым, до сих пор зеленеют в цехах завода и лабораториях института…

Это случилось в 1969 году на Новой Земле.

Небо было голубым, безоблачным. На море штиль.

Такую погоду ждали уже две недели – дождались! «Главцырк» – так между собой испытатели звали Георгия Александровича Цыркова, председателя Государственной комиссии, – отдал распоряжение о подготовке к эксперименту.

На этот раз готовилось два взрыва. Оба ядерных центра – ВНИИЭФ и ВНИИТФ – проверяли созданные ими новые боевые заряды. Эксперимент проводился совместно, чтобы «за бугром», то есть в Америке, не смогли понять и рассчитать, что именно на этот раз подготовили наши специалисты.

Ну а погоду пришлось ждать из-за международных соглашений. В случае неудачи – аварии – за пределы территории СССР не должно были выйти радиоактивные продукты. Вот и следили за атмосферой внимательно, и когда ветерок у поверхности и в атмосфере «подул» в нашу сторону, «Главцырк» и дал добро.

Прошла генеральная репетиция, еще раз проверили всю аппаратуру и приборы, подготовили нужную технику.

Н. П. Волошин, которому будет суждено через тридцать лет сменить Г. А. Цыркова на посту начальника испытательного главка Минатома, тогда был представителем НИИТФ на испытаниях, и он отвечал за все результаты измерений. В их распоряжении находился вертолет, на котором сразу после завершения эксперимента надлежало вылететь в Белушку – основной поселок полигона.

«Десять, девять, восемь… два, один, ноль! – описывает Николай Павлович свои впечатления. – Земля всколыхнулась, и еще до прихода гулкого звука почувствовалось, как она уходит куда-то вниз, как будто под ногами разверзлась пропасть. Следом за этим докатились громовые глухие раскаты с затихающим эхом. И все… Тишина. Успокоилось колебание почвы, только сердце взволнованно стучит…»

Опытные специалисты уже по этим внешним признакам поняли, что заряды сработали хорошо. И теперь надо только тщательно изучить пленки и записи. Как и положено по инструкции, специальные группы поехали на склон горы Шелудивая, где находилась аппаратура.

«После съема материалов регистрации необходимо пройти санобработку, – продолжает свой рассказ Волошин. – Санпропускник пройти при чистом эксперименте – это сплошное удовольствие: раздеться, снять спецодежду, дозиметры, средства индивидуальной защиты, облиться горячей водой, смыть все свои тревоги, переодеться в чистое белье и… перейти к следующему этапу работ. И вот выхожу я из санпропускника и смотрю на гору, в которой часа полтора назад был проведен эксперимент. Погода солнечная, видимость прекрасная, вокруг благостный покой и тишина… И вдруг из склона горы Шелудивой повалил черно-желтый дым. Он клубился и зловеще поднимался вверх… События начали развиваться нештатно. Срочно была дана команда на вылет вертолетов с материалами регистрации. Мы улетели в Белушку буквально через 5–10 минут после взрыва…»

Однако большинство из участников испытаний все еще оставались в районе катастрофы.

Им нужно было попасть на теплоход «Татария», который на время эксперимента отошел от берега на 15 километров. Капитан уже повел судно к пирсу, когда увидел черное облако, расползающееся с горы на поселок и командный пункт. «Татария» получила приказ отойти подальше: нельзя было допустить, чтобы радиоактивное облако накрыло теплоход.

К пирсу подошел малый десантный корабль. Он принял на борт специалистов и ученых. Первая партия людей была отправлена на «Татарию».

Облако продолжало расползаться. Оно уже накрыло командный пункт, начало надвигаться на поселок.

Десантный корабль забрал оставшихся. Последним на его борт поднялся Георгий Александрович Цырков.

Уже был сильный запах сероводорода. Под действием гигантских температур доломит, составляющий основную часть горы Шелудивой, превратился в газ с очень неприятным запахом.

На следующий день «Татария» пришла в Белужью Губу, и только здесь можно было провести обследование всех пострадавших. Среди них были ученые обеих ядерных институтов, военные, шахтеры, строители, члены Государственной комиссии и экипаж «Татарии». Всего 78 человек.

Спустя четверть века все они были приравнены к ликвидаторам Чернобыльской аварии.

Супруги Волошины написали о том дне стихи. В них есть такие строки:

С поэтической точки зрения к стихам можно предъявлять претензии, но они передают главное, что осталось в каждом от трагедии 1969 года, – ее незабываемость. Кстати, стихи написаны через десять лет после случавшегося… А еще через двадцать лет в больничной палате Георгий Александрович Цырков, уже теряя навсегда сознание, шептал о Новой Земле, о черном облаке, о том, что ему туда надо обязательно вернуться…

Выстрел в Снежинске потряс всю Россию. В тот ноябрьский вечер 1996 года застрелился Владимир Зиновьевич Нечай. Директор Челябинска-70 таким трагическим образом напомнил власти, что в заброшенном среди гор небольшом городке Снежинске впроголодь живут люди, которые обеспечивают безопасность страны. Создатели ядерного и термоядерного оружия многими месяцами не получали зарплату, не могли отправить своих детей отдыхать, падали в голодные обмороки на своих рабочих местах. Профессор Нечай обращался к президенту страны Ельцину, к премьеру Черномырдину, и те привычно обещали помочь, но Ядерный центр по-прежнему не финансировался – шла приватизация, и никого в верхних эшелонах власти не интересовала судьба ученых и специалистов, создающих оружие.

Когда директора в очередной раз обманули, он решился на самое страшное…

Эхо выстрела разнеслось не только по России, но и по всему миру.

– Оказало ли оно какое-то влияние на судьбу атомного центра? – спрашиваю я у Георгия Николаевича Рыкованова, который работает сегодня в том же кабинете, где десять лет назад я встречался с Нечаем.

– Без сомнения! – отвечает он. – Владимир Зиновьевич был теоретиком, а потому он рассчитал точно: он привлек внимание к положению во всем оборонном комплексе страны, а не только во ВНИИ технической физики, где вы сейчас находитесь…