Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

– Рано или поздно, но с этой проблемой мы будем сталкиваться постоянно, и надо быть готовым ко всему… – такую фразу произнес Игорь Васильевич Курчатов на заседании Технического совета 18 марта 1946 года.

Этот день по праву можно назвать «Днем рождения радиационной медицины», хотя этот термин и не произносился. В протоколе № 23, как и положено при таких заседаниях, записано кратко:

«1. Об организации работ по охране здоровья лиц, работающих на установках, сопряженных с вредными излучениями».

Любопытно, что решение об организации медицинского обслуживания атомщиков принимали… физики. Именно они были «главными действующими лицами» при обсуждении этой проблемы. И хотя на заседании присутствовали приглашенные академик АМН В. В. Парин и член-корреспондент АМН Г. М. Франк, все-таки не они определяли основные направления разговора. Объяснялось все просто: к весне 1946 года руководители Атомного проекта СССР уже располагали подробной информацией не только о последствиях атомной бомбардировки Японии, но и о нескольких случаях лучевых заболеваний на атомных объектах США. Один из таких эпизодов был подробно описан в романе американского писателя, и Ю. Б. Харитон и некоторые его коллеги познакомились с ним в подлиннике.

Как обычно бывало в таких случаях, решение Технического совета было масштабным, рассчитанным на перспективу. В частности, в нем предусматривалось:

«3. Поручить тт. Парину В. В., Орбели Л. А., Франку Г. М. и Борисову Н. А. в месячный срок подготовить предложения об организации Научно-исследовательского института в составе Академии медицинских наук по вопросам использования в медицине достижений современной ядерной физики, предусмотрев включение в состав указанного института радиационной лаборатории и специальной клиники».

Институту биофизики АМН и клинике № 6 суждено сыграть особую роль в истории нашей страны. Именно здесь велись все исследования, связанные со здоровьем атомщиков. В 6-й клинике медики боролись за жизнь и здоровье всех, кто получал лучевые поражения. В том числе и пострадавших во время Чернобыльской трагедии.

В ХХ веке не было на планете радиационной клиники, способной работать на столь же высоком уровне, как наша. Сразу после Чернобыля это было признано специалистами всего мира.

В начале ХХI века в результате реформирования отечественной медицины клиника № 6 превратилась в обычную городскую больницу, а выдающиеся ученые и медики, такие как академик Л. А. Ильин, много лет возглавлявший Институт биофизики, и профессор А. К. Гуськова, спасшая десятки больных, получивших смертельные дозы радиации, были обвинены в чиновниками в том, что «у них нет лицензий на лечение больных». На этом основании они отстранены от работы, а клиника № 6 вынуждена заниматься «оказанием платных медицинских услуг».

Поначалу Игорь Васильевич Курчатов считал, что метод газовой диффузии для разделения изотопов урана не подходит: слишком уж он сложен, а возможности техники ограничены. Именно поэтому он и писал М. Г. Первухину, который курировал атомную проблему, что «у нас была распространена точка зрения, согласно которой возможности метода центрифугирования стоят значительно выше метода диффузии, который считался практически неприемлемым для разделения изотопов тяжелых элементов…»

Информация, полученная от разведки, вынудила Курчатова резко изменить свою точку зрения. Теперь он считает, что не следует проводить первоначальные исследования, а сразу приступить к разделению изотопов «по-английски» (информация о диффузии была получена из Англии, а потом она была подтверждена и данными из США).

Но кого выбрать руководителем проблемы?

Курчатов принимал решения быстро, хотя на этот раз ему потребовалась поездка в Свердловск, где работал И. К. Кикоин, давний приятель по Физтеху.

Исаак Константинович вспоминал:

«И. В. Курчатов и я разделили „сферы влияния“. Игорь Васильевич был большим специалистом в ядерной физике, а я ей занимался мало. Поэтому-то Игорь Васильевич, который считал, что всякая наука, не входящая в исследования ядра, есть „пузырьки“, всегда называл меня „пузырькистом“. Я взялся за решение задачи о разделении изотопов урана…»

И все-таки у Курчатова сомнения оставались: а вдруг информация о диффузии – это уловка разведки, то есть попытка направить по тупиковому пути?

Как ни странно, но у Игоря Васильевича «научное чутье» было отменным. Действительно, пройдет два десятка лет, и тот же Кикоин со своей группой докажет, что центрифугирование гораздо эффективней и выгодней по сравнению с диффузионным методом разделения изотопов. Более того, газовая диффузия окажется действительно «тупиковым путем», но американцы будут идти по нему столь настойчиво, что отстанут от нас навсегда – даже сегодня они не могут создать столь совершенные производства по разделению изотопов, которые работают у нас под Екатеринбургом и в Ангарске.

Но почему же тогда, в 1943 году, диффузия была предпочтительней?

А дело в том, что возможности техники того времени не позволяли создать центрифуги, которые работали бы на огромных скоростях, да и требовалось их многие сотни тысяч штук… Ведь шла война, нужны были автоматы и снаряды, а вовсе не центрифуги…

Потому результаты исследований, проведенных группой Кикоина в 1943 году, звучали оптимистически:

«…изучение проблемы разделения изотопов урана, которой мы занимались в течение истекших 10 месяцев, по направленным материалам и самостоятельно, привело нас к заключению, что проблема технически вполне решима».

Кстати, тогда Исаак Константинович не догадывался, что он получил «материалы» из Англии, а Курчатов просто передал ему их. Кикоин еще удивился, насколько хорошо его коллега знает тонкости разделения изотопов, проблему весьма далекую от физики ядра.

Через год, уже в 1944-м, Курчатов вновь посоветовал ускорить работы по диффузии, мол, метод этот перспективен и эффективен, причем особое внимание следует уделить «разделительным решеткам», мол, главная трудность в процессе создания машин – смазка и решетки…

И вновь Кикоин не знал, что пришла новая «порция» материалов от разведчиков. В ней особое внимание уделялось диффузионному заводу, который создавался в США.

И. К. Кикоин будет допущен в святая святых Атомного проекта – «ведомство Берии» – только через два года, когда сам Лаврентий Берия возглавит программу создания ядерной бомбы. Его тоже начнут знакомить с материалами, поступающими из США. Но только в тех случаях, когда они будут касаться разделения изотопов.