Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

Мог ли Петр Леонидович стать «отцом атомной бомбы», как об этом писали на Западе? Да, все основания для того, чтобы возглавить Атомный проект, у него были. Его авторитет и знания, огромная популярность в стране, уважение руководства страны, – все это выдвигало Капицу в лидеры. Но личные особенности ученого, его неумение руководить большими коллективами, неспособность подчиняться и, наконец, его сомнения в успехе проекта, – все это отодвигало П. Л. Капицу на второй план.

И еще одно: он ненавидел Берию, и тот отвечал ученому тем же.

…Не стало Петра Леонидовича. И постепенно его архивы начали публиковаться. В том числе и письма.

Мне кажется, что одно из них характеризует не только то время, но и участников событий – самого Капицу, Сталина и всесильного Берию.

25 ноября 1945 года Петр Леонидович пишет И. В. Сталину:

«Почти четыре месяца я заседаю и активно принимаю участие в работе Особого комитета и Технического совета по атомной бомбе (А. Б.)

В этом письме я решил подробно изложить мои соображения об организации этой работы у нас и также просить вас еще раз освободить меня от участия в ней.

В организации работы по А. Б., мне кажется, есть много ненормального. Во всяком случае, то, что делается сейчас, не есть кратчайший и наиболее дешевый путь к ее созданию…»

И далее Капица объясняет Сталину, что мнение ученых учитывается недостаточно, что чиновник выше ученого, и в такой атмосфере он работать не может. Только война заставила Капицу стать начальником главка, но власть его тяготила. Ну а что касается А. Б., то тут ситуация, с точки зрения Капицы, вообще ненормальная. Он пишет:

«Товарищи Берия, Маленков, Вознесенский ведут себя в Особом комитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия. Правда, у него дирижерская палочка в руках. Это неплохо, но вслед за ним первую скрипку все же должен играть ученый. Ведь скрипка дает тон всему оркестру. У тов. Берии основная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. С этим у тов. Берии слабо. Я ему прямо говорю: „Вы не понимаете физику, дайте нам, ученым, судить об этих вопросах“, на что он мне возражает, что я ничего в людях не понимаю. Вообще наши диалоги не особенно любезны. Я ему предлагал учить его физике, приезжать ко мне в институт. Ведь, например, не надо самому быть художником, чтобы понимать толк в картинах…»

Берия старался контролировать все, что адресовалось Сталину. Каково ему было такое читать о себе? Впрочем, еще раньше Капица не очень лестно отзывался о всесильном наркоме: «…Товарища Берию мало заботит репутация наших ученых (твое, дескать, дело изобретать, а зачем тебе репутация.) Теперь, столкнувшись с тов. Берией по Особому комитету, я особенно ясно почувствовал его отношение к ученым». Но теперь Капица идет «ва-банк», в письме Сталину он ставит все точки над «i»:

«Стоит только послушать рассуждения о науке некоторых товарищей на заседаниях Техсовета. Их приходится часто слушать из вежливости и сдерживать улыбку, так они бывают наивны. Воображают, что, познав, что дважды два четыре, они уже постигли все глубины математики и могут делать авторитетные суждения. Это и есть первопричина того неуважения к науке, которое надо искоренить и которое мешает работать.

При создавшихся условиях работы я никакой пользы от своего присутствия в Особом комитете и в Техническом совете не вижу. Товарищи Алиханов, Иоффе, Курчатов так же и даже более компетентны, чем я, и меня прекрасно заменят по всем вопросам, связанным с А. Б…

С тов. Берией у меня отношения все хуже и хуже, и он, несомненно, будет доволен моим уходом…»

В конце своего письма Сталину Петр Леонидович сделал такую приписку: «Мне хотелось бы, чтобы тов. Берия познакомился с этим письмом, ведь это не донос, а полезная критика. Я бы сам ему все это сказал, да увидеться с ним очень хлопотно».

Может быть, эта приписка и спасла Капицу. Когда Берия потребовал санкцию на арест Капицы, Сталин сказал ему: «Я его тебе сниму, но ты его не трогай…»

Лишь только одному человеку все называлось своими именами, а для остальных слова «уран» не существовало. Даже в тех случаях, когда принималось постановление Совета министров под грифом «совершенно секретно», уран, к примеру, именовался материалом А-9.

Летом 1946 года с ураном было совсем плохо. Его требовалось много, даже очень много, но известных и разведанных месторождений было мало. Приходилось использовать все, что было возможно.

«Товарищу Сталину И. В.

В 1945–1946 годах на территории Эстонской ССР и Ленинградской области геологоразведками выявлен ряд месторождений диктионемовых сланцев с содержанием в них от 0,016 до 0,03 % урана.

По перспективной оценке министерства геологии СССР, геологические запасы урана в сланцах Прибалтики составляют около 17 500 тонн, из них с содержанием 0,025–0,03 % (район Тойла – Силламяэ) около 5000 тонн.

Ввиду того, что выявленные к настоящему времени на территории СССР промышленные запасы урана в недрах крайне ограничены (2–2,5 тысячи тонн), постановлением Совета министров СССР от 9 апреля 1946 г. № 801–323сс было принято предложение Первого главного управления и министерства геологии об организации промышленного освоения прибалтийских диктионемовых сланцев, несмотря на бедность содержания в них урана и трудность его извлечения…

Указанным решением был установлен план добычи урана из прибалтийских сланцев в количестве 15 тонн в 1947 г., 80 тонн – в 1948 г., 150 тонн – в 1949 г. и 200 тонн – в 1950 г…»

И далее Берия, который обращался к Сталину, предлагает проект постановления «Об организации комбината № 7 Первого главного управления при Совете министров СССР».

Сталин подписывает это постановление.

Летом 1946 года начало создаваться одно из лучших предприятий в Прибалтике. Кстати, сразу же речь зашла о получении не только А-9, но и ванадия, никеля, молибдена и других металлов. Комплексность – вот что было присуще Атомному проекту.

После распада СССР и отделения Прибалтики именно на комбинат в Силламяэ хлынули специалисты и разведчики из разных стран Европы и Америки. По их признаниям, столь прекрасно оборудованного и современного предприятия они еще не видели. В одном из американских газет комбинат был назван «заводом будущего XXI века».

К сожалению, до XXI века комбинат № 7 так и не дожил: он был разграблен еще в двадцатом…

Буквально через два дня А-9 превращается в С-9. Правда, речь идет уже не о самом уране, а об урановой руде. Ее надлежало добывать в Саксонии. Для этого создавалась специальная Саксонская комплексная геологоразведочная экспедиция. Ей зам. председателя Совета министров СССР Л. Берия, в частности, поручал: