Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1941 годы

Перевел полковник Рогов [422]. 11.20 18.6.41

Адресату.

Дронову.

В реестр.

[РЕЗОЛЮЦИЯ НУ]: НО4

НО9

Дать в 4 адреса.

Г.

18/VI».

20 июня из Токио были направлены три шифртелеграммы, которые приводятся в последовательности их расшифровки в Москве.

«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ

ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ

ТОКИО, 20 июня 1941 года

По данным германского военного атташе, один германский авиаполк, который дрался все время против Англии, сейчас переброшен в Краков.

№ 144—ИНСОН

Расш. Малинников 01.00 22.06

Перевел: полковник РОГОВ

Адресату.

Панфилову.

Дронову.

В реестр.

[Резолюция ЗНУ]: «Инф: Нанести на карту. П. [ПАНФИЛОВ] 22.6.41».

Передислокация авиационного полка являлась еще одним признаком готовившейся войны.

«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ

ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ

Токио, 20 июня 1941 года

По радио.

По вопросу критического положения отношений между СССР и Германией здесь нет ничего нового в иностранных и внутренних политических кругах Японии, кроме ожидания наступления — момента кризиса. Из Америки до сих пор нет еще ответа.

№. 147 РАМЗАЙ.

Расш. Малинников. 13.20 22.6

Адресату.

Панфилову.

Дронову.

В реестр.

[РЕЗОЛЮЦИЯ ЗНУ]: НО4.

Дать указание. В связи создавшимся положением — усилить бдительность. Быть готовым ко всяким неожиданностям. Работать осторожно не покладая рук. Желаю успеха.

АП.[ПАНФИЛОВ]».

«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ

ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ

Токио. 20 июня 1941 года

По радио.

Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна. Германское военное превосходство дает возможность разгрома последней большой европейской армии, также хорошо, как это было сделано в самом начале… (искажение) потому, что стратегические оборонительные позиции СССР до сих пор еще более небоеспособны, чем это было в обороне Польши.

Инвест [Одзаки] сказал мне, что японский генштаб уже обсуждает вопрос о позиции, которая будет занята в случае войны.

Предложения о японо-американских переговорах и вопросы внутренней борьбы между Мацуока с одной стороны и Хиранума с другой — застопорились потому, что все ожидают решения вопроса об отношениях СССР и Германии.

№ 143—РАМЗАЙ

Расш. Малинников 14.35 22.06

Адресату.

Панфилову.

Дронову.

В реестр.

[РЕЗОЛЮЦИЯ ЗНУ]: Инфор. АП».

Предпоследняя и последняя — самая важная (была получена в 9-м отделе Разведуправления 21 июня в 17.05) — из трех отправленных 20 июня из Токио шифртелеграмм были расшифрованы только днем 22 июня, когда на западных границах Советского Союза велись ожесточенные бои, и шифртелеграммы потеряли свою значимость и отпала необходимость в их докладе руководству страны.

Отт, который сообщил Зорге, что война неизбежна, был проинформирован об этом своим Министерством иностранных дел.

В своих шифртелеграммах Зорге, начиная со второй половины мая докладывал о неминуемости нападения в течение месяца Германии на СССР, хотя и называя при этом разные сроки: конец мая, вторая половина июня, 15 июня, конец июня и радиограмма от 20 июня о том, что «война между Германией и СССР неизбежна». При этом «Рамзай» указывал на «косвенные доказательства» — признаки подготавливаемой войны.

Зорге в своих телеграммах, по сути, изложил общий замысел Директивы № 21 («Операции должны быть проведены таким образом, чтобы посредством глубокого вклинения танковых войск была уничтожена вся масса русских войск, находящихся в Западной России») — «Стратегическая схема нападения на Советский Союз будет взята из опыта войны против Польши», который заключался в новых оперативно-тактических формах применения танковых и моторизованных войск во взаимодействии с авиацией.

Зорге указывал также, на чем базировалась уверенность немцев в успешности блицкрига — ведения скоротечной войны, в которой победа достигается в сроки, исчисляемые неделями или месяцами: «Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что они полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба».

Зорге был единственным, кто предупреждал о «большой тактической ошибке», которую, по мнению германских стратегов, совершил Советский Союз, — «тот факт, что оборонительная линия СССР расположена, в основном, против немецких линий без больших ответвлений составляет величайшую ошибку».

Что чувствовал Зорге, когда узнал о нападении Германии на СССР? Вот как вспоминал об этом сотрудник германского посольства Эрвин Бикард. В жаркое воскресенье 22 июня Бикард и военно-воздушный атташе посольства Германии Вольфганг фон Гронау возвращались в столицу из дачного местечка Каруидзава. «На станции Уэно мы купили только что вышедший экстренный выпуск газеты. В нем бросался в глаза крупный заголовок: “Германия напала на СССР”. Я жил тогда в отеле “Империал” и, зайдя в свой номер, сразу же спустился перекусить в бар. Там я увидел Рихарда Зорге. Он был уже пьян и пытался высказать посетителям бара, что он думает о Гитлере. В баре были американцы, англичане, французы. Всем своим видом они демонстрировали, что не хотят слушать Зорге. Тогда он начал громко кричать по-английски, что Гитлер — большой преступник, что он напал на СССР после того как недавно заключил договор о ненападении со Сталиным.

Я сел рядом с Зорге. Никто не слушал его выкрики. Я тихо сказал ему: “Зорге, будь осмотрительней. Кругом американцы, англичане и французы, в баре могут быть сотрудники жандармерии”. — “А мне плевать на это!” — ответил он. Когда бармен отказался налить ему очередную порцию виски, Зорге выругался. Он был здорово пьян» [423].

По воспоминаниям японской подруги Зорге Ханако Исии, в тот день она впервые увидела, как он плакал: «Я подсела к Зорге и стала гладить ему спину. Заглянув ему в лицо, я заметила, что он плакал. Мне трудно было представить себе плачущего Зорге. Когда я удивленно спросила его, в чем дело, он ответил: “У меня нет друзей и близких. Тяжело”. Я подумала тогда, каким одиноким делает человека его работа» [424].

Лишь по истечении 1—2-х месяцев после приезда Макс Клаузен предпринял первые шаги по обеспечению своей легализации.

Как указывал Клаузен в своем «Отчете и объяснениях по моей нелегальной деятельности в пользу СССР», он руководствовался следующими соображениями: «Можно было обратиться в коммерческую палату с просьбой дать адреса иностранных фирм, желающих вступить в деловую связь с другими фирмами. Это создало бы видимость какого-то занятия и могло бы обеспечить крышу, но лишь на несколько месяцев, а не на годы. Фактическое развитие деловых связей с иностранными фирмами требует весьма солидного финансирования, иначе полиция очень скоро и просто обнаружит, что это только крыша для какой-то другой деятельности.