Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1941 годы

Из протокола совещания у начальника отдела обороны страны штаба Верховного главнокомандования вермахта: «… 2. Соотношение сил по плану “Барбаросса”:

— полоса “Север” — германские и русские силы примерно равны;

— полоса “Центр” — сильное германское превосходство;

— полоса “Юг” — русское превосходство.

3. Русское сосредоточение и развертывание: дальнейшие крупные передвижения войск к германо-русской границе.

4. Оценка реализации плана “Барбаросса” главнокомандующим сухопутными войсками (генерал-фельдмаршал В. фон Браухич. — М.А .). Предположительно, ожесточенные приграничные сражения, продолжительность — до четырех недель. В дальнейшем же ходе операции можно рассчитывать только на более слабое сопротивление.

Оценка русского солдата. Русский солдат будет обороняться там, где он поставлен, до последнего» [406].

«В первоначальном варианте “Барбаросса”, а именно в директиве № 21, предполагалось, что вторжение будет иметь место приблизительно 15 мая 1941 г. — Отмечал в своем выступлении заместитель Главного обвинителя от США С. Олдерман на Нюрнбергском процесс. — Однако в это время нацистские заговорщики были заняты проведением кампании на Балканах, и поэтому были вынуждены отложить “Барбаросса” на несколько недель…

Я представляю документ США-136 как доказательство. Я хотел бы зачитать один отрывок из второго абзаца. Запись от 3 апреля 1941 г. Там говорится “…Операции на Балканах отсрочили “Барбаросса” сначала на срок, приблизительно, 5 недель. Все меры, которые могут определяться как наступательные действия, должны быть приостановлены в соответствии с приказом фюрера…”. Однако к концу апреля события значительно определились, что дало возможность Гитлеру окончательно установить день вторжения 22 июня, то есть позднее более чем на 7 недель» [407]. На самом деле, срок нападения на Советский Союз был перенесен на пять недель.

СССР стремился отсрочить столкновение с Германией и ее союзниками и устранить все, что могло быть использовано в качестве повода для конфликта. После «замораживания» советской стороной январских и февральских поставок в Германию, предусмотренных двусторонним соглашением от 10 января 1941 г., в марте — апреле был не только выполнен, но и значительно перевыполнен их объем за квартал. 15 апреля на переговорах по пограничным вопросам НКИД СССР «безоговорочно принял» германские предложения, против которых до этого резко возражал. Стремясь продемонстрировать готовность к мирному диалогу, Москва в апреле неоднократно давала понять, что СССР готов к сближению и сотрудничеству с Тройственным пактом, то есть мог бы вернуться к рассмотрению предложений, которые Гитлер и Риббентроп делали наркому иностранных дел Молотову во время его визита в Германию осенью 1940 г. [408].

В середине апреля Шуленбург был вызван в Берлин для консультации. По свидетельству советника германского посольства в Москве Густава Хильгера, Шуленбург привез в Берлин меморандум, составленный им совместно с военным атташе генералом Кёстрингом. Документ был направлен по служебным каналам Гитлеру. Аудиенции пришлось ждать две недели. 28 апреля она состоялась. Характер и тон беседы не оставили у посла сомнений в том, что решение о нападении принято и Гитлер занят поисками аргументов для его оправдания. В частности, Гитлер настаивал, что советско-югославский договор от 5 апреля заключен, чтобы запугать Германию. «Я отрицал это, — пишет Шуленбург в меморандуме, составленном после беседы, — и повторил, что русские только намеревались подчеркнуть свой интерес, но, тем не менее, проявили корректность, уведомив нас о своем намерении». Гитлер утверждал, будто советское командование проводит стратегическое сосредоточение. Шуленбург это отрицал: «Я не могу поверить, что Россия когда-либо нападет на Германию». Расставаясь с послом, Гитлер сказал: «О, вот еще что: я не намереваюсь воевать против России» [409].

Но 30 апреля, по возвращении в Москву, Шуленбург сообщил встречавшему его на аэродроме советнику Хильгеру: «Жребий брошен. Война с Россией решена» [410].

2 мая посол доложил из Москвы в МИД Германии: «Я и высшие чиновники моего посольства постоянно боремся со слухами о неминуемом немецко-русском военном конфликте, так как ясно, что эти слухи создают препятствия для продолжающегося мирного развития германо-советских отношений. Пожалуйста, имейте в виду, что попытки опровергнуть эти слухи здесь, в Москве, остаются неэффективными поневоле, если эти слухи беспрестанно поступают сюда из Германии и если каждый прибывающий в Москву или проезжающий через Москву не только привозит эти слухи, но может даже подтвердить их ссылкой на факты» [411].

В тот же день «Рамзай» отправил в Центр радиосообщение:

«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ ГЕНШТАБА

КРАСНОЙ АРМИИ

Токио. 2 мая 1941 года.

По радио.

ПЕРЕВОД.

Я беседовал с германским послом Отт и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой.

Оба, посол и атташе, согласились с тем, что после поражения Югославии во взаимоотношениях Германии с СССР приближаются две критические даты.

Первая дата — время окончания сева в СССР. После окончания сева война против СССР может начаться в любой момент так, что Германии останется только собрать урожай.

Вторым критическим моментом являются переговоры между Германией и Турцией. Если СССР будет создавать какие-либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна.

Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика потому, что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии.

Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что они полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба. [412]

Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией (выделено мной. — М.А .).

Однако Отт, который лично против такой войны, в настоящее время настроен настолько скептически, что он уже предложил Принцу Ураху выехать в мае обратно в Германию.

№ 114,115,116. РАМЗАЙ.

[РЕЗОЛЮЦИЯ НУ]: «НО 9

Дать в пять адресов (без зачеркнутого).

Г. 6/5.41»

На допросе в токийской тюрьме Рихард Зорге, говоря о содержании бесед в конце апреля 1941 г. с германским военным атташе в Японии полковником Кречмером, показал: «Вопрос о войне всецело зависел от того, какова будет воля Гитлера, но отнюдь не был связан с позицией Советского Союза» [413].