Михаил Алексеев - «Верный Вам Рамзай». Книга 1. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1933-1938 годы

Сообщите Ингрид, что ей в условленном месте в ближайшее время будет вложена необходимая сумма денег. Выясните, как идут у нее дела, запросите доклад о развитии работы и ее жизни. Передайте ей, что мы удовлетворены ее первыми шагами, так как все намеченное на первое время она выполнила хорошо.

Жена Ваша здорова. Мы поддерживаем с ней регулярную связь, навещаем ее и находимся в курсе ее нужд. Посылаю Вам ее письмо.

К моему глубокому сожалению, полученная от Вас почта находится еще в разработке, поэтому исчерпывающую оценку я смогу Вам сообщить лишь со следующей почтой. Оценки на часть материалов прилагаю к письму.

Материалы на японском языке, все, за исключением доклада Отто, который представляет некоторый интерес /для уточнения имеющихся у нас сведений/ — совершенно легальные и потому доступные, поэтому Вам не стоит тратить на их пересылку и обработку сил и времени.

Передайте через курьера о Ваших настроениях, условиях работы и возможностях. Все неполадки, все, что можно сделать с нашей стороны — мы постараемся сейчас же исправить. Крепко жму Вашу руку и желаю Вам здоровья и успеха в Вашей большой работе. С большим вниманием слежу за Вашей работой и радуюсь каждому В/успеху. Не могу не отметить очень полную ц. информацию во всех стадиях японо-немецких переговоров, приведших к соглашению. Вы правильно нас информировали и помогли нам всегда быть на высоте в этом вопросе (выделено мной. — М.А. ). Совершенно очевидно, что заключенным соглашением дело не ограничится. Оно будет только началом развития интереснейших и важнейших событий.

Жду от Вашего передового поста своевременных донесений.

Шлю Вам, дорогой друг, пламенный мой привет.

Ваш Зам. Директора».

Письмо Артузова, с одной стороны, выражало признание «огромного значения» позиций Зорге в немецком посольстве и обеспокоенность, что с таким трудом «сколоченное» дело, «уже приносящие ценнейшие вклады», может быть поставлено под угрозу. Нельзя не согласиться и с рекомендациями Артузова ограничиться «кругом доверенных туземных людей», откуда можно было бы черпать нужную информацию, а не превращать их в «секретных агентов».

Но как следовало поступить с уже привлеченными к сотрудничеству? Центр распорядился передать «Отто и его людей Ингрид». Как это могло выглядеть на самом деле? Общение Зорге и Одзаки проходило как общение двух равных по интеллекту людей, глубоко знакомых и доверявших друг другу. Зорге заменить не мог никто, ни Куусинен, ни Штайн (Штейн). Это же касалось и рекомендаций о передаче Отта на связь Штайну. Доверительность отношений с Одзаки, Оттом, Штайном, Мияги и другими окружавшими «Рамзая» людьми устанавливалась благодаря его харизматической личности. Эти отношения нельзя было передать по приказу. Они должны были сначала возникнуть, потом их следовало сохранить и пронести через года.

Непонятно, что имел в виду Центр, когда говорил о «людях» Одзаки. Видимо, речь шла о «Специалисте», но о ком еще, о «Ронине» — Каваи?

Центр так и не разобрался, что «туземный спутник по имени «Чэз»» — это «Нэд» — Нода Хидео, передачи которого в токийскую резидентуру так добивался «Рамзай». И этот Нода был «туземным спутником» Чэйза («Дона»).

И уж совсем не понятно требование Центра выходить в эфир с одного места, что категорически неприемлемо с точки зрения конспирации.

Из письма Алекса Центру от 9 ноября 1936 года: «2. Рамзай. а) Как я Вам сообщал, Густав прибыл благополучно и привез с собой почту, которую Вам при сем посылаю. Почта, к сожалению, разочарует Вас, если не по количеству, то по качеству. Происходит это потому, что Кота нет, потому Рамзай присылает все то, что у него залежалось для того, чтобы разгрузить себя. Относительно брошюр и журналов я дал указания их ни в коем случае не присылать, и только если на определенные брошюры будет Ваш заказ, их можно отправлять.

С Густавом говорил один раз несколько часов, но еще не все выяснил и потому встречусь с ним еще раз. В настоящее время Густав находится в журналистской поездке на Север и вернется в середине месяца. На меня он производит хорошее впечатление, поскольку можно судить по одной встрече.

б) В разговоре с ним я выяснил, что самоедскую группу Рамзай освещал в розовом свете. Она оказалась гораздо более загажена. Джоэ по всем данным связан с какими-то корпорантскими и, возможно, другими оппозиционными нитями, т. к. сообщал последние данные о ходе дела Ронина. Откуда он это взял, Густав выяснить не смог. Женщина оказалась очень известной, как говорит Джоэ, знаменитой по своим радикально-левым убеждениям и имеет тесные связи с активными корпорантами. Связь с ней поддерживает Джоэ через одного врача, также бывшего “революционера”, который активно теперь не работает, но услуги оказывает.

По заявлению Густава, Джоэ прекрасный парень, самоотверженный корпорант, который не задумывается отдать свою жизнь, если это понадобится. Тяжело болен чахоткой в последней стадии. Посланный в санаторий на месяц на лечение, удрал через две недели, так как оставался вне работы. Наряду с этим, человек мало в нашем смысле дисциплинированный, несколько с партизанскими замашками, нетерпелив и не считает, видимо, за преступление свои связи с корпорантами, работая на нас. Неоднократные разговоры на эту тему давали результаты только до первого срыва. Густав говорит, что единственный человек, который у него пользуется непреложным авторитетом — это Рамзай, он же, Густав, не настолько авторитетен, чтобы полностью выправить Джоэ.

Несмотря на это, я дал категорическое указание для передачи Рамзаю — передать Джоэ Густаву окончательно после прощальной крепкой наставительной беседы и больше с ним никаких связей не поддерживать. Просил Вас дать указания Рамзаю — порвать всякие связи с женщиной.

в) По разговору с Густавом видно, как тяжело приходится ребятам в Самоедии. Рамзай более волевой человек и потому этих нюансов было очень мало, хотя и он чуть не прослезился при прощании со мной. Авторитет Рамзая у Густава колоссальный. Я заметил, что он переживает то, что мало приносит, по его мнению, пользы в нашей работе. Я, понятно, старался переубедить его в этом. Густав выразил мнение, что он был бы полезнее в Ширме (Китае. — М.А .), где у него большие связи с его газетными соотечественниками. Понятно, теперь об этом говорить не приходится.

г) Как я Вам уже телеграфировал, мне не совсем нравится положение с нитками у Рамзая. Дело в том, что у Густава нитки хранятся очень мало скрытно, квартира не приспособлена для того, чтобы найти другое место. Фриц у себя на квартире такое место нашел. Не вполне ясен мне также вопрос, целесообразно ли иметь у этих людей музыку. Рассредоточение, несомненно, очень полезно, но все-таки у меня остается какое-то сомнение и неуверенность. Большинство аргументов за.