Александр Бенкендорф - Воспоминания: 1826-1837

Наше пребывание в Праге продолжалось не более 4 дней, здесь мы расстались с принцами и принцессами и приготовились выехать в Силезию. Утром, когда экипажи были уже поданы, император подошел к Фердинанду и сказал ему: «У меня есть просьба к Вам. Позвольте мне съездить в Вену с тем, чтобы засвидетельствовать мое уважение вдовствующей императрице, вдове друга моего брата Александра и моего друга». Это неожиданное обращение очень тронуло императора Фердинанда, в ответ он выразил свою радость и благодарность [25] Помета Николая I «Это неправда. Мы возвращались в коляске с артиллерийских стрельб, когда я спросил его, что от его имени передать в Вену, он ответил мне, как о чем-то само собой разумеющимся, что просит засвидетельствовать свое почтение императрице-матери, и только после того, как царствующая императрица выразила свое удивление, он понял, что произошло нечто, не совсем обыкновенное». . Государь попросил князя Меттерниха написать письмо к его жене, затем мы немедленно сели в коляску и направились по дороге в Вену.

Императрица в это время направилась в Фишбах, в замок принца Вильгельма, брата короля, ее августейшего отца. Никто не был посвящен в тайну поездки в Вену, только я знал об этом и накануне вечером направил фельдъегеря заказать от моего имени почтовых лошадей. На следующее утро в курс дела был поставлен наш посол, он передал мне ключ от своего кабинета в Вене с тем, чтобы устроить там Государя, который пожелал остановиться в посольском доме. Генерал князь Лихтенштейна, который был уже готов сесть в коляску, чтобы ехать с нами в Силезию, к своему большому удивлению узнал эту новость только в момент отъезда. Все были в восторге от этой любезной внимательности Государя. Благодаря большим чаевым, которые я давал почтальонам, и усердию князя Лихтенштейна, всеми силами пытавшегося стряхнуть обычное хладнокровие с владельцев почтовых станций, которые никогда не видели столь спешащих путешественников, мы двигались с нашей обычной быстротой. Государь ехал инкогнито, под видом моего адъютанта, и это нас очень развлекало в дороге. Я принимал серьезный вид и был несколько раз недоволен взрывами хохота и шумом, производимыми молодыми офицерами из моей свиты. Мы ужинали на почтовой станции у ее владельца, пригласили его с нами за стол и очень забавлялись его нелюбезным видом.

Нам потребовались лишь сутки для того, чтобы добраться до Вены. Для этой страны, где почтальоны, лошади и путешественники никогда не торопятся, скорость была небывалой.

На подъезде к Вене император взял в свою коляску князя Лихтенштейна, а я занял место в его экипаже вместе с его молодым адъютантом. Наша коляска двигалась впереди, и мы добрались до посольского дома, совершенно не привлекая внимания прохожих. Исключение составили несколько человек, которые знали меня в лицо и казались удивленными, увидев меня. Дверь посольства была закрыта, и я первым выскочил из коляски. Появился швейцар и, увидев русского генерала, за которым следовал еще один экипаж, принялся с таким усердием звонить в свой колокольчик, что служащие и сотрудники посольства сбежались из всех помещений, как по звуку набата. Один из слуг посла Татищева узнал меня и повел нас по парадной лестнице, так и не признав того, кто следовал за мной. Я спросил у него, где кабинет посла, и когда я показал ему ключ, то он и его товарищи посмотрели на меня с удивлением. Потом император спросил у другого, русского по происхождению лакея, не приходилось ли ему видеть на улицах Петербурга его фигуру, этот вопрос произвел действие электрического удара. Я еле успел приказать закрыть ворота и никого не впускать, как вся улица перед посольством заполнилась народом. Императору был приготовлен экипаж и после часового приведения себя в порядок он поехал в Шенбрунн, где жила императрица-мать Новость о прибытии русского монарха распространилась с быстротой молнии. Едва я успел спешно одеться, как получил записку от княгини Меттерних, в которой она умоляла меня приехать к ней, а мои комнаты наполнились сотрудниками посольства, посыльными коменданта и всех властей столицы, которые хотели убедиться в правдивости столь неожиданного и любезного визита. На улицах царило оживление, люди встречались, поздравляли друг друга, Вена была полна слухов. Австрийский посол в Англии князь Эстергази два дня назад видел императора в Праге и был уверен в его отъезде в Силезию, он прибыл в Вену через три часа после нас и был поражен оживлением, царившем на улицах и в собственном его доме. Он не мог поверить данным ему по этому поводу объяснениям и без промедления приехал ко мне с тем, чтобы самому убедиться в их правдивости. Мы оба посмеялись над его удивлением. Княгиня Меттерних бросилась мне на шею и была сама не своя от радости, когда я сообщил ей о том, что во второй половине дня после визита к императрице-матери Император прямиком приедет к ней с тем, чтобы вручить письмо от мужа. То любезное внимание, которое император оказал вдове и памяти Франца I, драгоценная память о котором была жива среди венцев, расположила к нему все слои населения, от членов императорской фамилии до представителей низших классов. Светские дамы толпились на лестнице и в вестибюле посольства с тем, чтобы мельком увидеть проходящего Николая. На улицах люди бежали за его коляской, и с энтузиазмом приветствовали сотрудников посольства. Ранним утром следующего дня император вышел во фраке с князем Лихтенштейна [26] Помета на полях Николая I: «Нет, один». , чтобы осмотреть город. Он зашел в несколько лавок и накупил подарков своей супруге, вернувшись, он нанял фиакр, в котором вместе с князем Лихтенштейном, поехал в монастырь, где был похоронен император Франц. Один из монахов открыл склеп и стал свидетелем того уважения и волнения, с которыми Николай приблизился к гробнице с останками этого великого государя. Это посещение захоронения еще увеличило восторги жителей Вены, нанятый им фиакр стал предметом всеобщего любопытства, с этих пор его стали изображать на гравюрах, заполнивших все лавки.

Испытав счастье принимать у себя Государя, княгиня Меттерних умоляла меня устроить повторный визит вечером. Император пожелал, чтобы я сопровождал его, может быть, из опасения потерять голову в обществе привлекательной женщины, которая самым очаровательным образом предавалась своей радости. Со своей стороны, также не доверяя себе при беседе с красивейшим мужчиной Европы, она пригласила двух своих родственниц [27] В рукописи зачеркнуто «одна была замужем за богемским дворянином». . Таким образом, нас было четверо. Я тогда уже лег спать, чтобы немного отдохнуть, но пришлось вставать, приводить себя в порядок и отправиться на эту встречу, которая прошла очень любезно с обеих сторон, но несколько напряженно.