Николай Хохлов - Патрис Лумумба

— Давайте организуем совместный митинг в Леопольдвиле. Я бы провел его в твоей коммуне. У нас появился новый фактор, которого не было до настоящего времени, — нас горячо поддерживают африканские страны. Кваме Нкрума и Секу Туре целиком и полностью на нашей стороне. Если бельгийцы предпримут ответные шаги, то наши друзья поставят вопрос в Организации Объединенных Наций. Мы втягиваемся в мировую политику. Существует мировое общественное мнение. Наш долг — воспользоваться благоприятным моментом. Ну, летим вместе?

— Почти что, — ответил Касавубу. — Ты знаешь мое отрицательное отношение к митингам. Но раз ты настаиваешь, то я не возражаю, хотя принимать участия не буду. Не забывай, что я бургомистр. Поговори с моими коллегами по партии. Они свободны в своих поступках.

Касавубу взял в руки глиняную раковину. Эмблема племени баконго на столе президента АБАКО. Люди, близко знавшие Жозефа Касавубу, в шутку предлагали прислонить к улитке электрическую лампочку, чтобы рассмотреть ее внутреннее содержание...

В Санкуру были превосходные охотники. Считалось, что только охота на крупного хищника воспитывает настоящего воина. Тот, кто был атакован разъяренным львом, на кого внезапно бросился леопард, кто успел взобраться на дерево и тем спасся от ужасающего бега носорога, кто перехитрил слона, тот не убоится ни пули, ни штыка противника. Смерть от огнестрельного оружия кажется легкой, и глупо проявлять трусость. Щелканье затвора — ничто по сравнению с львиным ревом.

Африканский охотник кует собственное мужество каждый день — не напоказ, а для себя. О своих подвигах банту не рассказывают. Можно рассказывать о мужестве других, но не о своем.

Уже став взрослым, Патрис вычитал в какой-то книжке признание не то автора ее, не то героя о том, что у него не было детства. Он удивлялся и возмущался. Откровение исходило от европейца: Патрису неведом был мир, в котором тот родился и рос. Но внутреннее несогласие с человеком, который как бы гордился тем, что у него не было детства, было сильным. Может быть, европеец без детства хитрил и своим поразительным признанием хотел подчеркнуть свое особое положение в обществе? Посмотрите, дескать, какой я особенный: детства не было, а стал заметным или даже известным человеком! Нашел чем хвастаться, несчастный. Детство есть у всех — разное, но есть. Было оно и у Патриса.

Чондо, барабан для сигнализации, стоящий около хижины Оналуа, вождя деревеньки, издавал звуки не очень громкие, но умеющие, как говорил отец, прытко бегать. Патрис чувствовал себя волшебником и повелителем, когда брал деревянную палку с круглым набалдашником и колотил ею по барабану. На этот зов шли рыбаки, крестьяне с полей, охотники из леса. Собиралась толпа, и начиналось обсуждение деревенских дел.

Школу Патрис начал посещать поздно — когда ему исполнилось тринадцать лет. Учителями были миссионеры. Учили счету: крокодил лежит на песке, а к нему подполз еще один с детенышем. Сколько же всего крокодилов греется на камнях? Так просто! В миссионерской школе Патрис впервые услышал французскую речь — она журчала неведомым холодным ручейком. Он пристрастился к книгам. Камешки букв выстраивались в строчки. В толстой книге, написанной самим богом, было много хороших поучений, уже известных Патрису. Но написанное было значительно авторитетнее, чем услышанное.

Четыре года мальчик ходил к миссионерам, а на пятый его исключили. Семья с ее растущими заботами нуждалась в помощнике. Отец все чаще брал Патриса в поле, на рыбалку, на охоту. И все более частыми были пропуски. Такой ученик был не нужен школе, и она избавилась от него. Потом отец спохватился и отвез Патриса в местечко Тунда, что в южной части провинции Киву. Школа называлась методистской. Лумумбу определили к сестре, которая вела санитарное дело. Три года изучал он новый для него предмет. Полученное образование Ничего не значило: школа не давала диплома, а об африканских фельдшерах бельгийцы и слышать не хотели. Юноша устроился на работу в «Симате» — компанию по добыче и переработке олова. Так Патрис стал клерком, а по существу — мальчиком на побегушках. Дневное время он проводил в конторе управления, вечером направлялся в барак, где жили рабочие, навербованные на рудники со всех районов Конго, из Уганды, Бурунди и Руанды, из Родезии и Ньясаленда, Анголы и Кабинды. Здесь он начал сочинять стихи. Чем больше он читал французских авторов, тем сильнее пробуждалась в нем тяга к литературе. Поначалу он даже почему-то считал, что настоящим большим поэтом или писателем может быть только француз или же человек, овладевший в совершенстве этим языком. Любовь к французскому слову сохранил он на всю жизнь. Его страстью были гуманитарные науки. Но в Конго не было подобных колледжей и университетов. И Лумумба поступает в школу железнодорожного движения: она находилась в городе Альбертвиле. Успешно сдал вступительный экзамен. Но и работу бросать нельзя — компания не обеспечивала учащихся стипендией. Учился заочно. Так прошло еще три года. Накапливались знания, приобретался опыт, а по службе продвижения не было — Патрис оставался клерком в конторе. В городе Кинду миссионеры открыли вечерние курсы, где читали философию, историю и литературу. Лумумба посещал их. В 1947 году он сдал экзамены в только что открывшуюся в Леопольдвиле школу почтовых служащих. Проучился год. Закончил первым учеником и был направлен на работу в Стэнливиль, где его ждало новое назначение — начальником почтового отделения в местечке Янгамби, расположенном на правом берегу Конго. Ему удается поступить заочником в один из французских университетов. Парижский профессор обнаружил у молодого конголезца отличные математические способности. Ученого из Парижа смущало лишь то обстоятельство, что заочник вместе с математическими задачами и алгебраическими уравнениями присылал стихи собственного сочинения...

В 1949 году Лумумба переехал в Стэнливиль — административный центр Восточной провинции Конго. Место, где река Луалаба делает крутую дугу, направляясь на второе пересечение экватора, где она меняет свое название и становится Конго. Невдалеке знаменитые водопады. Перекаты воды.

Перекаты в судьбе Патриса Лумумбы. Здесь окреп политический голос Лумумбы, здесь он приобрел популярность, заложил основы своей партии, издавал газету. Стэнливильский период свидетельствует о творческом взлете Патриса, о его политической зрелости, о его огромном влиянии на освободительное движение страны. Здесь он пересмотрел свои прежние взгляды. В Кизангани Лумумба столкнулся и с образованными бельгийцами. В городе проживали представители десятков национальностей — от забытых африканским богом пигмеев, самых низкорослых в Африке людей, до великанов батутси.