Мик Уолл - AC/DC. В аду мне нравится больше. Биография группы от Мика Уолла

Он вошел, и я сказал: ”Что бы вы ни делали, не бейте по барабану, держите его прямо”». Он им понравился, но он был высокого роста, и у него была чертовски пышная прическа. Так что его не взяли.

Следующим кандидатом был барабанщик из Roxy Music Пол Томсон. «Он был фантастическим барабанщиком! Мы приглядывались к нему неделю. Я выписал на него суточные, а затем Малькольм обернулся и сказал: “Отлично. Он может вернуться домой”. Поэтому я отвез его в Кеннеди и сказал: “Я, вероятно, свяжусь с вами через несколько дней”. Он ответил: “Да, все выглядело хорошо, и спасибо за оплату моего отеля. Мы отлично провели время, ребята замечательные”. Я сказал: “Похоже, они вам тоже нравятся. Я уверен, что мы еще свяжемся”. Когда я вернулся в отель, Малькольм сказал: “Он – просто история”. Никаких объяснений, ничего…»

Жизнь снова закипела. Хотя Джордж Янг и Гарри Ванда прилетели в Нью-Йорк, чтобы попытаться спасти альбом, первые комментарии от Atlantic не внушали оптимизма. Вокруг обложки снова поднялась шумиха – хотя это был простой рисунок от Ангуса. «Поскольку For Those About To Rock не был таким большим [как BIB], когда группа хотела сделать обложку, Atlantic отказался платить за это. Они сказали мне: “Мы не можем потратить двенадцать центов на обложку, Ян. Мы можем потратить только четыре”», – рассказывал Джеффри.

Когда Джордж и Малькольм «увядали под жарким дыханием Atlantic», остальная группа сбежала в Лондон, чтобы закончить микс и заново начать поиски барабанщика. «К тому времени они кричали на меня буквально по всем поводам, – говорит Джеффри. – Они начали ненавидеть меня. Это моя вина. Появилось странное чувство. Я внезапно почувствовал себя Меншем или кем-то вроде него. И пока я был в Нью-Йорке и пытался разобраться с этой ситуацией. Малькольм говорил: “Оставайся-ка лучше там, и если ты нам понадобишься, мы с тобой свяжемся”.

В Sounds и Melody Maker музыканты дали простые объявления: «Требуется барабанщик в топовую группу. Если вы не сильно выносливый, не подавайте заявку». В студийном комплексе Nomis во дворе Барона были арендованы две комнаты для репетиций: одна наверху – в ней был только набор инструментов и какое-то записывающее оборудование; другая, большая – внизу (здесь было все). Техник группы по ударным Дики Джонс собрал всех потенциальных барабанщиков в маленькой верхней комнате, предлагая им сыграть на прослушивании для группы в комнате внизу.

Одним из немногих, кто зашел настолько далеко, насколько это было возможно, был 19-летний неизвестный парень из Oldham по имени Саймон Райт. Райт начал играть на барабанах в 13 лет, вдохновленный такими музыкантами, как барабанщик Rainbow Кози Пауэлл, Джон Бонхэм из Zeppelin и чуть позже – барабанщик Оззи Осборна Томми Олдридж – все трое известны своими мощью и ловкостью. Как и они, Райт видел себя не просто ударником. Он, конечно, играл и со школьными группами в родном городе, к примеру, A II Z, с которыми даже успел выпустить концертный альбом – до того, как переехал в Лондон в конце 1982 года, чтобы присоединиться к «новой волне» британской хеви-метал-группы Tytan. Группа была сформирована из бывших участников NWOBHM, последователей Angel Witch, иногда им немного помогали бывшие члены Judas Priest и Rock Goddess. Ожидания от дебютного альбома Tytan Rough Justice были высоки. Но когда Kamaflage, инди-лейбл, на котором он должен был быть выпущен, закрылся, вскоре прекратила свое существование и сама группа. Так Райт стал просматривать страницы «Требуются музыканты» в Sounds летом 1983 года.

«Они не сказали мне, что это была за группа, но я догадался, что это должен быть кто-то с именем, потому что прослушивание проходило в Nomis. Дики был хорошим парнем, я сыграл три или четыре песни, потом он поблагодарил меня, и я ушел, думая, что все в порядке. Позже в тот же день Дики позвонил мне и спросил, могу ли я вернуться».

Когда Дики сказал Саймону взять такси, добавив, что они за это заплатят, он подумал: «Что? Должно быть, они во мне заинтересованы. Но он все еще не сказал, что это, черт возьми, за группа».

Идя по коридору в более просторную комнату, в которой они должны были играть, он не мог не заметить летные чемоданы с наклеенным на них знаком AC/DC. «Дики как бы улыбнулся мне, и я сказал: “О, нет! Ты шутишь“…»

«Когда Райт вошел в комнату, Янги и Клифф уже были там, ожидая его. Брайана не было. У него было “какое-то дело, которым он срочно должен был заниматься”». Они не удосужились объяснить Райту, чем именно занят Брайан. Они пробежали по нескольким песням AC/DC и других групп и тут же приняли решение. Концерт был его, если он этого хотел. Теперь он смеется, говоря, что даже не помнит, как сказал «да», он тогда все еще был в сильном шоке. Он просто сделал то, что ему сказали: «Я имею в виду, это же AC/DC – как мне могло что-то не нравиться?! Я знал много их песен, например Back In Black и многие другие… Все это начало возвращаться ко мне, когда я начал играть».

Единственное, что он должен был осознавать как барабанщик, так это использование уникального стиля игры Фила Радда в качестве шаблона. «Он создал свою нишу. Знаешь, это было так прямо, тяжело и сильно. Иногда трудно было поверить, насколько он сдерживался». В частности, ему как барабанщику, пришлось бы сдерживать свою естественную склонность к «стрельбе», особенно когда речь шла о старом материале. «Если вы начнете играть там, где Фил этого не делал, это будет звучать немного глупо, потому что игра Фила с AC/DC является неотъемлемой частью их звучания. Так что у меня было достаточно ума, чтобы понять: “Если я начну добавлять к этому что-то свое, это не будет работать. Это может быть сложным, напряженным способом игры, но ты должен расслабиться. Ты действительно должен заставить эти песни звучать самостоятельно”».

Назначение Саймона Райта на роль барабанщика означало, что больше не осталось членов AC/DC, родившихся в Австралии. Как новый и самый молодой участник, Райт признает, что чувствовал себя подавленным в течение долгого времени. «Они очень простые, приземленные. Они не надевают на себя маски аристократичности и грации. И это мне очень помогло, потому что много раз я чувствовал себя так, словно нахожусь внутри стиральной машины… Происходят какие-то грандиозные вещи, передо мной – гигантская сцена, на которой все время играют, рядом – огромные толпы поклонников. Но за кулисами царила очень семейная атмосфера. Там не было адского сумасшествия. Так что это тоже было хорошим фундаментом».

Присоединение к такому «крутому» кругу имело и плюсы, и минусы.

«Я могу только догадываться, что они были такими, какими были, в первую очередь, из-за воспитания. Семья очень важна, потому что за эти годы они узнали, что лучше держаться как братья и хранить все самое сокровенное в узком кругу.