Мик Уолл - AC/DC. В аду мне нравится больше. Биография группы от Мика Уолла

Как обычно, минусовки были завершены уже в первую неделю записи. Бон, которому принесли кассеты с замиксованными треками без вокала, к которым он затем придумал слова, записал все свои вокальные партии на второй неделе, тогда же Ангус начал накладывать туда свои разнообразные гитарные соло. «Бон буквально заперся ото всех вместе со своими записными книжками, сочиняя лирику и подгоняя ее под минусовки, – вспоминает Эванс, добавляя с ухмылкой. – За исключением того случая, когда он ушел и не возвращался в течение двух дней…»

Конечно, эти дни Бон провел с Сильвер, которая тоже вернулась в Австралию, чтобы отпраздновать Рождество с друзьями в Аделаиде, а затем, в январе, она приехала к Бону в Сидней. Отношения Бона с Сильвер были в тот момент хороши как никогда, и Бон, конечно же, пил еще больше, чем обычно, ведь общее увлечение алкоголем только скрепляло эту пару. «Мы арендовали небольшой мотоцикл, чтобы легко перемещаться по округе, – вспоминает она. – Было несколько ночей, когда я пыталась уйти, но он снова ко мне возвращался».

В глазах окружающих Бон был более влюбленным, чем когда-либо. И больше чем когда-либо он нуждался в убежище, где мог укрыться от давления, которое на него оказывало существование в AC/DC. «Братья Янг любили Бона, это даже не обсуждается, – говорит Браунинг. – Но Бон нуждался в собственной волне, в увлечениях, свойственных любому хиппи, таких как косяки, таблетки или что-то подобное».

Несмотря на то что Малькольм время от времени тоже курил разные вещи, говорит Браунинг, братья Янг ненавидели находиться рядом с подобными людьми. «Алкоголь же – совсем другое дело, – отметил он. – Тем не менее они могли бы побить камнями любого наркомана, который попался бы на их пути. Они ненавидели это, и Бону было бы очень некомфортно в такой среде. Поэтому когда он хотел сделать что-то подобное, он уходил. Они принимали такой расклад, без проблем. Просто Бон жил совсем в ином мире, чем тот, где были Малькольм и Ангус».

Несмотря на то что Бон и Сильвер снова расстались, группа планировала вернуться в Лондон сразу после того, как работа над альбомом будет завершена. Сильвер тоже мечтала вернуться к своей одинокой жизни в Лондоне, неважно, с Боном или нет – это были отношения, которые будут существовать до тех пор, пока он этого хочет. «В дороге он иногда чувствовал себя изолированным. Таким уж был Бон, – рассказывает Эванс. – Я думаю, это, вероятно, было тем, что обычно называют депрессией. У каждого из нас бывают моменты, когда мы думаем: “Да что же я здесь делаю, черт возьми?”, вы понимаете? Но Бон, кажется, испытывал что-то подобное уже лет десять. Даже тогда, когда все мы чувствовали, что успех приходит к нам, он продолжал оставаться подавленным». Бон всегда ненадолго уходил от группы и находился в немного другой обстановке, даже с Сильвер, и он, казалось, нуждался в таком уединении больше, чем кто-либо еще.

Четвертый и, вероятно, лучший альбом AC/DC Let There Be Rock был выпущен в Австралии в марте 1977 и едва попал в Топ-20. Отзывы критиков о нем были одинаково мрачными. Заголовок в сиднейском The Sun гласил: «Что за скука!» Ян Джеффри рассказывает: «Это ранило их больше, чем то, что Америка не принимала их музыку. Их очень расстроил тот факт, что их собственная страна, кажется, позволила им провалиться».

Все это было настолько серьезно, что в итоге AC/DC отправятся в тур по Австралии только спустя несколько лет. Вместо этого они вылетели обратно в Лондон, но даже там, казалось, плыли против течения. Панк-рок теперь окончательно вступил в силу, об этом свидетельствовали дебютные альбомы The Damned, The Stranglers, The Jam и The Clash – и это только если говорить о самых смелых и выдающихся артистах. Все выглядело так, словно AC/DC вдруг смели в одну кучу с другими «динозаврами» рока, такими как Led Zeppelin и the Rolling Stones. Судьба группы, казалось, была определена.

Многие с презрением относились к особенностям игры этих двух групп. Ангус насмешливо говорил: «По крайней мере, Rolling Stones были компетентны в музыке и в своем так называемом бунтарстве». А Малькольм отмечал: «Настоящими панками были [оригинальные блюзовые] парни, которые должны были с самого начала сражаться, чтобы быть принятыми [белой аудиторией]». Он добавлял, что Бон был более диким, чем когда-либо был Джонни Роттен.

Презрение группы ко всей этой ситуации, которую они видели как нечто искусственное, еще больше подкреплялось инцидентами, подобными следующему: однажды Малькольм просто ушел со съемочной площадки после того, как австралийский телевизионный интервьюер попытался заставить его «сказать что-то возмутительное». Когда продюсер шоу пытался догнать его, умоляя вернуться и повторить эту сцену еще раз, потому что ее хотят снять более качественно, неприязнь Малькольма превратилась в настоящее отвращение. «Мы были жестче, чем кто бы то ни было из этих панков, – говорил он журналисту Сильви Симмонсу в 2004 году. – Мы привыкли сидеть здесь, смеясь над теми, кто, вероятно, был способен откусить нам голову, думая, что мы можем просто в любой момент выбить из них это дерьмо».

Вернувшись на гастроли в Британию в марте, когда журнал NME пытался заставить группу слиться с толпой вместо того, чтобы противостоять ей, Бон старался «стряхнуть пыль» с остальных: «Эти дети могут работать на долбаной фабрике всю неделю или вообще жить на пособие по безработице. На выходных они просто хотят куда-то выйти и хорошо провести время, хотят выпивать и безумствовать. Мы даем им возможность сделать это».

Легендарный американский критик и прото-панк апостол Лестер Бэнгс, находясь в Великобритании по заданию Rolling Stone, объявил, что AC/DC «так верны своим эволюционным предшественникам» рока, что их песни не просто бред вроде «держи меня за руку», а самое «вызывающее откровенное предложение и проницательная фантазия».

Как Бон говорил журналисту Melody Maker Гарри Доэтри, который сопровождал их на нескольких концертах, музыканты были очень разочарованы: «Песни отражают то, что мы есть – выпивка, женщины, секс, рок-н-ролл. То, из чего состоит наша жизнь». Единственной истиной для группы, как предполагал Бон, была дорога. Начиная их самый масштабный британский тур с шоу в Эдинбургском университете, на который были распроданы все билеты, Бон написал Dog Eat Dog в знак протеста против того, что служба безопасности слишком плохо боролась со своими неконтролируемыми фанатами. Был выпущен сингл, совпадающий с Dirty Deeds Done Dirt Cheap, дополненный более старыми треками Big Balls и The Jack , которые Atlantic умело продвигал под лозунгом: «Всем радиостанциям запрещено играть эту запись». Это не было правдой, однако только «старый добрый Пили» на Radio One решил игнорировать «запрет».