Мик Уолл - AC/DC. В аду мне нравится больше. Биография группы от Мика Уолла

Группа была настолько полна энергии, что когда в середине Whole Lotta Rosie звук внезапно пропал и вернулся только тогда, когда они начали следущую песню Rocker , ни один из них, казалось, этого не заметил. Они просто продолжали играть, хотя толпа, начала что-то подозревать. «Без сомнения, кто-то повредил оборудование, – говорит Ян Джеффри. – Я не знаю, кто это был, The Who или их команда, но что-то определенно произошло».

Группа была на подъеме. В следующие недели AC/DC дали свои первые концерты в Ирландии – два шоу в Олимпийском бальном зале Дублина, старинном помещении без стульев, известном своей разъяренной аудиторией. После этого два вечера они играли к северу от Ольстер Холл в Белфасте, где их шоу наслаждались 2000 поклонников. В то время когда «проблемы» в Северной Ирландии были на пике, отель группы был обнесен колючей проволокой, и музыкантов предупредили даже не думать о том, чтобы выйти в город самостоятельно. Однако Бон позже вспоминал ирландские шоу как «лучшее, что они сделали за пределами Шотландии». «Публика там просто сумасшедшая. Полагаю, она такая отчасти потому, что туда не приезжает много групп, а главным образом потому, что они ирландцы – и совершенно безумные!» – говорил он.

Потом музыканты приехали на фестиваль под открытым небом, где они должны были работать вместе с The Who перед 75 000 зрителей в Zeppelin Field в Нюрнберге, где Гитлер проводил свои печально известные партийные собрания в 1930-х годах. Опасаясь повторения «отключения электроэнергии», которое было в «Уэмбли», Ян Джеффри и его команда проверили все оборудование еще перед началом шоу: «Я помню, как полез на строительные леса и стал все проверять; половина динамиков не работала, они их выключили». Позже, когда они вернулись обратно в отель, где останавливались все группы, Тауншенд зашел в бар, и Ангус сказал ему: «Вы сделали это снова! Вы ограбили шоу!» Бон, однако, был не в настроении дружить независимо от того, знал ли Тауншенд, что его команда сделала на шоу. Он сказал: «Пит, давай ты купишь мне выпить?» При этом Бон прекрасно знал, что Тауншенд сражался с алкоголизмом годами. «Бон, – сказал Ангус. – Расшевелил рану». Типичное поведение для человека, который отрицает свои проблемы с алкоголем или наркотиками, но пытается задеть другого, который страдает от того же зла, но, в отличие от тебя, что-то с этим делает.

Примерно в это же время, в конце лета 1979 года, я впервые встретил Бона Скотта. Это произошло в квартире Сильвер на Глостер-роуд, куда я пришел, чтобы купить очередную дозу героина. Я не был наркоманом. Я имею в виду, что я бы точно не определял себя в то время как наркомана. Я просто работал в PR-фирме Heavy Publicity, которая продвигала рок-группы, поэтому мы редко путешествовали без наркотиков. Среди наших клиентов были такие исполнители, как Black Sabbath, Пэт Трэверс и UFO. Именно через последних я познакомился с Сильвер. Ее «лучший друг» Джо Фьюри (теперь известный в кругах потребителей героина как Джо Сильвер) иногда работал техником у UFO и некоторых других клиентов, например, у Wild Horses, группы, основанной другом Бона, гитаристом Брайаном Робертсоном после того, как тот был уволен из Thin Lizzy. Кстати, его «попросили» из группы, потому что с ним не мог справиться даже Фил Линотт, при том что они оба в течение некоторого времени сидели на героине.

Сильвер мне представили как «хорошего дилера». Такой она и оказалась. Падение шаха Ирана в начале года привлекло в Великобританию волну иранских иммигрантов, которые завезли и партию героина. Этот героин отличался от того, к которому мы привыкли, китайского, кремовой окраски. В отличие от китайского белого новый иранский героин был коричневым и более «комковатым», что затрудняло его растворение в готовой к инъекции ложке. У Сильвер, как мне с уверенностью сообщили, было много коричневого героина, быстро получившего репутацию более сильного и более дешевого, чем китайский.

Будучи молодым пиарщиком в конце 1970-х, я много общался с группами и журналистами через «порошковое зеркало» с несколькими рядами кокаина, а затем, когда было время «остыть», баловался и героином. Иногда они смешивались с любимым всеми «спидболом», после приготовления которого оставались пузыри. На самом деле, когда мы думали, что уже потратили слишком много времени, чтобы уговорить некоторых музыкальных журналистов писать о наших артистах или просто чтобы развлечь наших клиентов, мы платили им деньги и проводили это по статье «шампанское и цветы для группы». Полезный прием, который многие рок-предприниматели очень любят.

Наркотики в то время были языком общения на музыкальном рынке, особенно для артистов. Чтобы попасть на встречу с одним из них без «Чарли» или «Генри», нужно было пройти через ряд не очень приятных процедур. Никто не осуждал зависимость. Это было своеобразным лечением у личного «Доктора Feelgoods» на Харли-стрит. Здесь уже были готовы к чему угодно. На самом деле, случаев передозировки было не так много, в основном такое происходило у кого-то дома: Кит Ричардс называл это «посинеть в чужой ванной».

Встретить Бона Скотта в маленькой квартире Сильвер было нетрудно. На самом деле, Сильвер говорила о нем и во время моих предыдущих визитов, ее голос хрип от наркотиков, она рассказывала все медленнее и медленнее. Я не знал, что они были любовниками. Я думал, что она была одним из его друзей-спекулянтов, желающим оправдать свою роль в его жизни, а также простым поставщиком наркотиков.

И вот наконец-то я его увидел. Насколько я помню, он тогда согнулся над зеркалом с дорожками. Сильвер представила нас, когда он передавал мне зеркало.

Он был совсем не таким, каким я его представлял. Поработав с несколькими «дикими рокерами», я привык к их попыткам сохранить свою репутацию, особенно во время первых встреч. Бон же был другим. Тихий, погруженный в себя, очень воспитанный, он предлагал мне «дорожку» или косяк примерно так же, как священник мог бы предложить чай и пирожное. Признаюсь, я не помню сейчас, более тридцати лет спустя, пахли ли мы героином или кокаином. Я помню только то, что чувствовал сильный запах героина, когда рядом была Сильвер. Во всяком случае, в этом не было ничего особенного. В 1979-м более отвязные рокеры делали все, что хотели. Не нужно было никому ничего объяснять и ни о чем жалеть.

Мне понравился Бон, и точка. Он казался крутым, но при этом немного стеснительным. Когда Сильвер начала спрашивать, как у группы идут дела в Соединенных Штатах и собираются ли они отправиться в еще один длинный тур по Америке, он стал раздражаться. Он не пытался прервать ее, но в голосе явно чувствовалась нотка неудобства. Как будто в его успехе была ее заслуга. Сильвер, казалось, не заметила реакции Бона, так как была слишком «на своей волне». Казалось, у них свои недомолвки еще с очень давних времен. Поэтому я взял то, за чем пришел, и удалился.